- И деньжат заработал на поехавшую крышу, - сказал Леонид. - Двойной праздник, души и тела.

Дима снова вскочил, но Эля толкнула его обратно на диван и закричала:

- Или вы прекращаете, или убирайтесь! Оба! Леонид, не ожидала от тебя!

- От меня?! Значит, этому типу можно, а мне прикажешь терпеть? Он назвал меня скотиной! Меня никто никогда еще не называл скотиной!

- Скотина и есть! - с удовольствием отчеканил Дима. - Переводчик хренов! Тебе домой не пора? Супруга не заругает?

- Не твое дело! Мазила! Делом не хочешь заняться? Найти работу, как все приличные люди?

- Ага, за копейки штаны протирать? Вроде тебя?

- Вроде меня не получится, образования не хватит, - фыркнул Леонид. - Объясняю для приматов: рылом не вышел! Понял? Пусть копейки, зато стабильно, а твои художества не очень-то тебя кормят, если на крышу не хватает.

- Да пошел ты! Что ты в этом понимаешь!

- Конечно, куда уж нам, бескрылым! Депрессии, приступы гениальности, истерики, загулы... А пахать не пробовал? Как все, по восемь часов? Или хотя бы портреты рисовать на улице? У нас на бульваре сидит один такой, вечно подшофе, но копейка капает.

- Леонид, перестань! - резко сказала Эля. - Не ожидала от тебя. Дима хороший художник, он не будет на улице. Его испанец просто шедевр!

- Шедевр? И сколько же он потянул, этот шедевр? Хороший художник, говоришь? Виталия Щанского знаю, Колю Башкирцева знаю - хорошие художники. А этого не знаю! Дима... как там тебя?

- Не твое собачье дело! - опомнился он. - Щанский пять лет не выставляется, запутался со своими бабами и детьми, Колька Башкирцев ремесленник и подкаблучник. А ты... В гробу я тебя видал, переводчик! Тьфу!

Настроение было окончательно испорчено. Сначала Артур, теперь этот... Эля еще досыпала соли, ах, не будет он портреты на улице! А что, спрашивается, плохого? Дима вспомнил парк, миловидную художницу, к которой стояла очередь, и немолодую пару, своих единственных за весь день клиентов. А крыша, зараза, провалилась! Ему стало так обидно, что даже слезы навернулись.

- Коньяк есть? - спросил он. - Видел в буфете.

- Может, не надо... - неуверенно сказала Эля.

- Почему не надо? Пусть товарищ примет на грудь, явит удаль молодецкую! - Леонид потрогал свой нос.

- Сопло на месте? - тут же спросил Дима. - Живое? Сопит? Вот и сопи в две дырки. Молча.

Эля вышла.

- Любой человек, если голова на плечах, может заработать, - сказал Леонид. - Головой надо работать, понял? Мозгами! Тебе тридцать пять, а ты... босиком! Как пацан! За какую-то паршивую крышу отдал испанца!

- Заткнись! И так тошно!

- Правда глаза колет? - противным голосом сказал Леонид, и Дима снова вскочил. Переводчик тоже вскочил, они сцепились и затоптались как глухари на токовище.

- Немедленно перестаньте! - закричала с порога Эля. - Вообще с ума посходили? Сейчас полицию вызову!

Мальчики не обратили на нее ни малейшего внимания и продолжали топтаться. Дима при этом выражался как биндюжник, Леонид отвечал адекватно, но как культурный человек, следил за базаром. Из носа у него снова пошла кровь, и он, не раздумывая, ткнулся лицом в плечо противника - утерся и одновременно пнул Диму в колено. Дима взвыл и со всей дури достал Леонида в солнечное сплетение. Тот охнул и стал оседать.

- Ну и черт с вами! - Эля налила себе коньяку, выпила залпом и неверными шагами вышла из комнаты. - В гробу я вас видала!

Дима усадил Леонида в кресло, уселся напротив, разлил коньяк и протянул ему бокал:

- Давай!

Тот, не чинясь, взял, и они выпили. Леонид при этом страшно скривился и со всхлипом втянул в себя воздух.

- Хорошо пошло! Ты, главное, закусывай, - заботливо сказа Дима. - Бери мясо! Или ты веган? Здорово ты меня приложил. - Он погладил колено. - А с виду дохляк-дохляком. На! - Он протянул Леониду салфетку...

***

...А в это время Артур сидел в своем кабинете, рассматривал сайты известных аукционов и пил виски. На его лице блуждала довольная улыбка: как красиво все-таки он уделал Димыча! Испанец обломился за триста баксов, а заберут за восемьсот. Арнольд Павлович, меценат, собирает местных художников. Вот у кого бабла немерено! Можно еще поторговаться. А Димычу триста как раз на крышу, повезло пацану. Им обоим повезло. Завтра с утречка пораньше подскочу, решил Артур, а то лови его потом. Димыч, он такой. А испанец хорош!

Тут он вспомнил, что завтра ему принесут на продажу бронзовый позолоченный шандал на семь свечей, предположительно восемнадцатого века. Мастер - итальянец. В идеальном состоянии. Удивительно красивая вещица! Массивная основа с двумя ангелочками, на ней амфора зеленого мрамора с медными гирляндами и витой стержень с семью чашечками для свечей. Похожий в Интернете тянет на пару штук зеленых. А если хорошенько рассмотреть клейма да найти похожие работы и попытаться определить мастера, то и побольше. Было у Артура чувство, что пошел ему фарт! Пруха. Кто-то там, наверху, подтолкнул судьбу, и она протягивает ему сладкий пряник. Ангел-хранитель, не иначе.

Он достал цветные фотографии подсвечника, разложил перед собой; цедил виски и любовался...

***

...В восемь утра следующего дня Артур уже стучался в дверь Димы Щуки. Тот открыл - нечесаный, заспанный, - молча повернулся и пошел в студию через захламленную... гостиную, с позволения сказать. Артур двинулся следом, споткнулся о пустую бутылку и чертыхнулся. Поцокал языком, рассматривая дыру в крыше, посочувствовал. Он подошел к портрету испанца, деловито упаковал в мягкую бумагу и перевязал шпагатом. Отсчитал деньги и положил на консоль; достал из портфеля бутылку коньяку:

- С днем рождения, Димыч! Расти большой!

- Пошел ты! - буркнул Дима.

- Чудак-человек, - ухмыльнулся Артур. - Ты себе еще нарисуешь, ты же у нас талант. Талантище! А это что? Что-то новенькое? - Он потянул за тряпку, закрывающую мольберт.

- Ничего! - Дима оттолкнул Артура. - Сыро еще!

- Ну-ну. Удачи тебе, Димыч, и еще раз с днюхой. «Природа» Барриа у тебя или загнал? - спросил он внезапно.

Дима пожал плечами, задрал голову и посмотрел на стеклянный потолок:

- Какая еще на фиг природа... Уже уходишь? Счастливо!

«Природа» француза Барриа - бронзовая статуэтка, принадлежавшая в свое время покойной Елене Станиславовне. Дима влюбился в нее с первого взгляда и очень надеялся, что старая дама подарит статуэтку ему - отпишет по завещанию. Но промахнулся, увы. «Природа» попала к Эле, а та продавать отказалась - память, сказала, семейная реликвия, то-се. Арик тоже сильно возбудился насчет статуэтки, выспрашивал, набивался к Эле в друзья, лез напролом. В итоге статуэтка типа пропала.