На этом я закончил свою историю.

— И это ты называешь удивительной историей? — улыбнулся старший лейтенант Журавлев.

— Во всяком случае, это чистая правда! — задетый за живое его улыбкой, отозвался я.

Мои собеседники обменялись ничего не говорящими взглядами. Минуты две стояла тишина.

— Самое удивительное в твоей истории, пожалуй, то обстоятельство, что ты сохранил в памяти события, которые имели место в твоем раннем детстве, — негромко произнес Галкин. И подумав закончил: — Такое не каждому дано!

— Это верно! — согласился с ним капитан Стриж. — Звезды, мерцающие сквозь дыры в шифере — это даже очень романтично!

— Да причем же здесь звезды, товарищ капитан? — сообразив, что в таких беседах я могу говорить с ними на равных, выказал я свое возмущение. — Я ведь и вправду видел ту старуху. Это ж наверняка какая-нибудь ведьма была!

— Хм, так сразу и ведьма! — улыбнулся Стриж. — Присутствие древней старухи в старом доме легко объяснить иначе. Эта могла быть какая-нибудь знакомая бабы Груни. Или даже… ее мать.

— Но баба Груня сама заявила, что в доме живет одна, — не сдавался я.

— И знахарки, и колдуньи, и гадалки, и ведуньи, — в рифму заговорил капитан, — все эти радетели о благе маленького, обиженного судьбой человека, очень дорожат клиентурой и своим привилегированным положением в деревенском обществе. А присутствие в доме родственников могло подорвать некий мистический ореол ее жилища.

— Хорошо, а как же глаза старухи, светящиеся желтым светом? А ее огромный рост? — уже понимая, что эта «битва» мною проиграна, напомнил я. — Разве это не удивительно? Разве это нормально?

— Рядовой Майзингер, тебе было тогда всего три года, — несколько нагловато вмешался в разговор прапорщик, — Чего ты еще хочешь? Я удивляюсь, как это она у тебя вообще в ступе по избе не летала!

Я откинулся на спинку стула с видом «Ну если вы все так хорошо знаете, какого хрена вам тогда от меня нужно?» И, наверное, вид у меня был очень выразительный. Потому как майор Галкин нахмурился. Я тут же сел прямо. И в этот момент мне очень захотелось удивить этих людей по-настоящему. Так, чтобы они поверили мне. Чтобы не ставили больше под сомнение мои слова и серьезнее относились к моим предположениям. Но чем их удивить? Ведь в моей жизни действительно ничего необычного больше не происходило. Я серьезно призадумался. Сколько прошло времени, не знаю. Знаю только, что когда я снова начал воспринимать окружающее, мои новые знакомые, все семь человек, в абсолютном молчании смотрели на меня. Первым заговорил майор Галкин. И его слова не были адресованы никому конкретно:

— Могу поспорить с кем угодно и на что угодно! Сейчас мы услышим действительно занимательную историю!

— Только сразу оговорюсь, товарищ майор, — решился я, — эта история произошла не со мной. А с моей теткой. И рассказала мне ее моя мать…

Тишина.

— Это случилось четыре года назад. У моего деда был «Москвич». Точнее, он у него и сейчас имеется. Только он на нем после того происшествия не ездит. Надо сразу сказать, что мой дед не принадлежит к числу людей, которые хорошо водят машину. Он не обязательно смотрит по сторонам, выруливая с проселочной дороги на асфальт. Может и повозмущаться, если его обматерят за слишком медленное движение на трассе, да еще и не в своем ряду. Но на деревенских дорогах такие водилы скорее правило, нежели исключение. Моя бабушка никогда не любила ездить на машине, а уж тем более с дедом. Ну да я объяснил почему. Получается, что и боялась-то она не напрасно. Однажды, когда они возвращались домой из районного центра, дед не справился с управлением, и машина перевернулась. Сам он отделался лишь испугом, а вот бабушка, видимо, сильно ударилась головой. Рана, правда, была едва заметной, но для кровоизлияния в мозг этого было достаточно. В общем, она умерла, даже не доехав до больницы.

После такого короткого предисловия я сделал небольшую паузу, чтобы оценить реакцию слушателей. Капитан Стриж вынул из кармана брюк пачку «Столичных» и, закурив, бросил ее на середину стола. Его примеру последовали все, кроме меня и майора Галкина. Когда люди приготовились слушать дальше, я продолжал:

— Бабушку знали и любили все, поэтому на похороны собралось полсела. После разъезжались быстро. Мало кому нравится задерживаться на поминках. Мы уехали на следующий день, чтобы на сорок дней снова вернуться. Однако вышло так, что приехать у нас получилось только неделей позже. И вот именно тогда моя мать и услышала от тетки эту жуткую историю.

Таисия Петровна, моя тетка, внешне очень сильно походила на бабушку. Такая же грузная, и те же больные, постоянно отекающие ноги. Она жила одна в маленькой квартирке на первом этаже панельной двухэтажки. Когда умерла бабушка и дед остался один в своем огромном деревянном доме, советом сестер, а их вместе с моей матерью пять, было решено, что тетя Тася переберется к нему. Кто-то же должен был за хозяйством смотреть. Тем более что оно у деда не маленькое. Да и деду одному нельзя было. Мало ли что. В общем, как сестры решили, так и сделали. Уже за неделю до сорокового дня вовсю шла подготовка к нему. Закупали муку, резали и морозили птицу. Народу ожидалось много. За подготовкой к этому важному дню время пролетело быстро. В последний вечер, перед приездом гостей, спать легли поздно. Таисия Петровна расположилась в комнате, где стояла большая деревенская печь. Из комнаты в палисадник выходили два окна. Дед устроился в соседней, на широкой металлической кровати, безбожно продавленной в середине. Уснули быстро и крепко, ибо заботы последней недели выжали из людей все силы.

Неожиданно громкий стук в окно вырвал Таисию Петровну из крепких объятий сна. Она как ужаленная подскочила к нему, впившись затуманенным взглядом в кромешную темноту за стеклом.

— Что? Кто это? — ничего не соображая со сна, громко спросила она.

То, что произошло потом, она запомнила на всю жизнь. Услышанное лишило ее покоя на долгое время.

— Тася! — донесся снаружи негромкий бабушкин голос. — Ты не забыла, какой завтра день?

Внутри тети Таси все оборвалось. Ее ноги подкосились, и она чуть не упала. Однако какая-то неведомая сила заставила ее ответить. И она почти закричала:

— Я все сделала, мама! Все уже готово! Тебе не нужно беспокоиться!

Встревоженный громкими голосами среди ночи, появился дед.

— Что случилось, Тася?

— Все в порядке, папа, — тем же полукриком ответила она и поспешила добавить: — Это я во сне кричала.

От пережитого ей вдруг сделалось дурно, и она бессильно опустилась на край дивана.

В этот момент мой голос изменил мне. И последнее слово я произнес уже фальцетом. Видно, слишком ярко представил себе всю ту чудовищную нереальность ситуации, в которой находилась моя тетка. Подсуетившийся сержант Воронян подал мне стакан с водой:

— Промочи горло, человек, — улыбнулся он одними глазами.