Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кролик поддерживает светский разговор. Его дети без ума от Бретани. Обе девочки. Лора пока была только в Нормандии. С кем ездила, не признается.
— Ой, вы же, Питер, у нас бретонец! — вскрикивает он ни с того ни с сего. — Мы должны вас называть Пьер!
Можно Питер, говорю я.
— Короче, Питер, если без обиняков, нам предстоит разобрать серьезную юридическую заваруху, — продолжает Кролик уже медленнее и громче, заметив среди седых завитков мое новое слуховое устройство. — Пока это еще не кризис, но фаза активная и, я бы сказал, тревожная. И нам очень нужна ваша помощь.
В ответ я говорю, что буду рад помочь чем могу, Кролик, и как приятно сознавать, что ты еще можешь быть чем-то полезен после стольких лет не у дел.
— Я здесь защищаю интересы службы, — продолжает он, проигнорировав мои слова. — А вы здесь присутствуете в качестве частного лица, так сказать, бывшего члена, уже давно наслаждающегося, не сомневаюсь, счастливой пенсией, но вот чего я не могу гарантировать, так это что ваши интересы и наши интересы будут во всем совпадать. — Глаза превратились в щелки. На лице ухмылочка. — Короче, Питер: при нашем огромном уважении к тому, что вы сделали для Конторы во время оно, есть Контора, есть вы и есть я, юрист-убийца. Как Катрин?
— Хорошо, спасибо. А почему вы спрашиваете?
Она ведь нигде не упоминается. Решил меня пугануть. Дал понять: гонг прозвучал. Контора все видит.
— Мы подумали, что ее, наверно, следовало бы включить в длинный список ваших подруг, — поясняет Кролик. — Такие у нас правила, сами знаете.
— Катрин снимает у меня жилье. Она дочь и внучка предыдущих жильцов. Мы живем под одной крышей. А что касается ваших правил, то я с ней не спал и спать не собираюсь. Я ответил на ваш вопрос?
— Отлично, спасибо.
Моя первая ложь, умело поданная. А теперь быстро поменять тему.
— Кажется, мне понадобится адвокат.
— Это преждевременно, к тому же вы не можете его себе позволить. С учетом нынешних цен. В вашем досье сказано: «Женился, потом развелся». И то и другое верно?
— Да.
— И все в течение года. Впечатляет.
— Я рад.
Это шутка? Или провокация? Я подозреваю второе.
— Юношеское недомыслие? — Он высказывает свое предположение все тем же участливым тоном.
— Недопонимание, — отвечаю я. — Еще есть вопросы?
Но Кролик так легко не сдается и сразу дает мне это понять.
— А чей ребенок? В смысле кто отец? — все тем же бархатным голосом.
Я делаю вид, что задумался.
— Знаете, я никогда ее не спрашивал, — отвечаю. И пока он это переваривает, сам перехожу в наступление: — Раз уж мы обсуждаем, кто чем занимается, может, вы мне скажете, что здесь делает Лора?
— Лора занимается историей вопроса, — звучно произносит Кролик.
История в образе бесстрастной короткостриженой кареглазой женщины без косметики. Из нас троих улыбаюсь уже только я.
— И что же, Кролик, включает в себя обвинительный список? — бодро спрашиваю я, раз уж мы вступили в рукопашную. — Поджог королевских доков?
— Ну-ну, Питер, «обвинительный список» — это вы уже загнули! — так же бодро отбивается он. — Решение проблем — вот, собственно, и всё. Позвольте вам задать один вопрос, пока мы не перешли к остальной повестке, не возражаете? — И снова глаза-щелки. — Операция «Паданец». Как она готовилась, кто руководил, с чего все пошло не так и каково было ваше участие?
Становится ли легче на душе, когда оправдываются твои худшие ожидания? Только не в моем случае.
— Вы сказали «паданец», я не ослышался?
— «Паданец», — повторяет он громче на случай, если моя слуховая гарнитура чего-то не уловила.
Не торопись. Помни, ты уже в возрасте. Память нынче уже не та. Держи паузу.
— Паданец… вы не могли бы уточнить, Кролик? Дайте мне подсказку. Когда это было?
— Начало шестидесятых. И наши дни.
— Вы сказали «операция»?
— Секретная. Кодовое название «Паданец».
— Направленная против кого?
Сбоку следует подсказка от Лоры:
— Советы и их союзники. Против восточногерманской разведки, известной как Штази. — Последнее слово она выкрикивает, чтобы я наверняка расслышал.
Штази… Штази… минутку… Ах да, Штази.
— С какой целью, Лора? — спрашиваю я, собрав осколки в одно целое.
— Ввести в заблуждение, обмануть противника, прикрыть главный источник информации. Проникнуть в московский Центр с целью выявить возможного предателя или предателей внутри Цирка. — И тут же, с жалобной интонацией: — У нас не сохранилось ни одного досье. Лишь несколько отсылок к делам, которые словно испарились в воздухе. Вроде как отсутствуют. Предположительно украдены.
— «Паданец», «Паданец», — повторяю я, качая головой и улыбаясь, как это делают старики, даже когда они не такие старые, как кому-то кажется. — Простите, Лора. Не слышу звона.
— Даже отдаленного? — Это уже Кролик.
— Увы. Чистый лист. — А сам мысленно отгоняю картины, как я, еще совсем молоденький, в костюме доставщика пиццы, перегнувшись через руль недавно освоенного мотоцикла, везу спецрейсом ночные досье Цирка «некоему» лондонскому получателю.
— На случай если я об этом забыл упомянуть или вы вдруг не расслышали, — говорит Кролик медоточивым голосом. — Насколько мы понимаем, в операции «Паданец» участвовал ваш друг и коллега Алек Лимас, которого, если помните, застрелили у Берлинской стены, когда он пытался спасти свою подругу Элизабет Голд, которую к тому моменту тоже уже застрелили. Или этого вы тоже не помните?
— Еще как помню, — огрызаюсь я. И только потом поясняю: — Вы меня спрашивали про «Паданец», а не про Алека. И я вам ответил: нет, не помню. Никогда не слышал. Извините.
* * *
В любом допросе отрицание вины становится отправной точкой. О предыдущем обмене любезностями можно забыть. После отрицания расклад кардинально меняется. На уровне агента тайной полиции отрицание человеком своей вины почти всегда оборачивается немедленным возмездием — не в последнюю очередь потому, что рядовой агент глупее своего подопечного. Умный следователь, напротив, когда дверь перед его носом захлопывают, не пытается сразу в нее ломиться. Он перегруппируется и зайдет к жертве с другого боку. И, судя по довольной улыбке Кролика, именно это он сейчас обдумывает.
— Что ж, Питер. — Голос его стал тверже, несмотря на все мои заверения. — Отставим пока тему операции «Паданец», и, если не возражаете, мы с Лорой зададим вам несколько фоновых вопросов, касающихся более общего предмета.