Регентского совета, ‒ Левый министр и начальник дворцовой гвардии. Они стоят позади меня, у дверей. Не издают ни звука.

‒ Я надеюсь, вы расскажете мне об этом, лорд-регент.

Голос принца звучит устало ‒ и одновременно светло. Насколько я понимаю, это свойство всех детей, родившихся в первые часы после отступления Мрака: в их присутствии становится светлее.

‒ Непременно.

Лорд-регент заканчивает точить нож и убирает точильный камень в ящик стола. Встаёт и вплотную подходит к принцу. Они одного роста, но кажется, что лорд-регент над принцем возвышается.

‒ Этого петуха, ваше высочество, ‒ шепчет лорд Теллери, приблизившись к уху принца. ‒ Я приобрёл у одного торговца тканями, который на досуге увлекается петушиными боями и разведением петухов для них. Так вышло, что на чемпионате этого года победил он. Я купил его всего за восемьдесят тысяч. Лавка того торговца получает такую выручку за месяц. И знаете, что интересно, ваше высочество? Торговец и глазом не моргнул, получая деньги за птицу, о которой он заботился. Если, конечно, можно назвать заботой подготовку петуха к боям.

Лорд Теллери отстраняется и внимательно смотрит на принца. Я не вижу выражения его лица, но регент, видимо, не удовлетворён.

– Я хочу показать вам, ваше высочество, – голос регента звучит вкрадчиво. – Что происходит с теми, кто считает, что забрался на вершину и победил. Особенно с теми, кто считает, что забрался выше меня, ‒ если вы понимаете, о чём я.

Регент наклоняется к клетке и открывает защёлку. Крышка откидывается наверх, и петух вскидывает голову.

Не сводя взгляда с лица принца, регент хватает петуха за горло. Медленно поднимает на уровень глаз принца. Петух яростно хлопает крыльями и извивается в руке регента, однако регент не обращает внимания на его отчаянные усилия. Точно так же, не сводя глаз с принца, свободной рукой регент берёт со стола из-за спины нож, медлит секунду и перерезает петуху горло.

Фонтан крови заливает светлое одеяние принца. Лерек вздрагивает.

Безголовый петух падает обратно в клетку. Вертит обрубком шеи, хлопает крыльями, подпрыгивает, подлетает над клеткой и врезается в принца. Лерек резко втягивает воздух и отступает на полшага. Петух падает на спину, пытается вновь встать, но больше не может. Цепляется за воздух лапами, дёргает крыльями – и постепенно затихает.

На полу под клеткой расползается лужа крови. Лерек мелко дрожит – и не сводит взгляда с регента. Тот подносит голову петуха с высунутым языком, с капающей из обрубка кровью к самому лицу принца, держит её так несколько мгновений и отпускает. Голова падает на бело-золотистые туфли принца.

Начальник дворцовой стражи издаёт глухой звук. Я не оборачиваюсь, но слышу стук двери. Его торопливые шаги вскоре стихают, и на комнату опускается тишина. До меня добирается кислый запах крови. Приоткрываю губы и начинаю дышать ртом.

– Я думаю, что мне предстоит научиться ещё воистину многому, лорд-регент, ибо смысл вашего урока ускользает от меня. Однако это не помешает мне уже совсем скоро стать правителем Ксесса ‒ законным правителем Ксесса ‒ и продолжить своё образование уже в новом качестве. Когда мне потребуются новые уроки от вас, я вас извещу.

Регент не меняется в лице – лишь опускает руку, которой держал голову петуха.

– Пойдёмте, мадам Альвара, – продолжает принц. – Я нахожу, что я соскучился по вашим более традиционным методам преподавания различных наук.

Он поворачивается – от пояса вниз всё его одеяние в петушиной крови – и двигается к выходу. Я выдыхаю и делаю было шаг, чтобы последовать за ним, но нас останавливает холодный голос Грегора Теллери.

– Мой принц, этот урок не обязательно понимать, – его нужно просто запомнить и учитывать при планировании своих действий.

Принц не оборачивается и не удостаивает регента ответом. Выходит из кабинета, и я спешу за ним.

Надо отдать должное вышколенности дворцовых слуг: пока принц идёт к своим покоям, никто не бросается выяснять, почему одежда принца в крови. Мало ли в каком виде изволит ходить по дворцу его высочество.

С другой стороны, думаю я, это может быть очень печальная жизнь: никто без приказа не спросит, что у тебя случилось и не помочь ли тебе с чем-нибудь, даже если вся одежда в крови.

С третьей стороны, слуг нанимает на работу не принц, а лорд Теллери, и даёт инструкции им он же.

Стоящий у дверей покоев принца камердинер Лерос Винценти, благообразный седой старик, служивший ещё дедушке нынешнего принца, не меняясь в лице, выступает навстречу при приближении принца. Отдаёт поклон, открывает двери. Кидает на меня быстрый вопросительный взгляд. Пальцы правой руки я складываю в фигуру, напоминающую изогнутую букву «Г» местного алфавита, – сигнал, которым обмениваются дворцовые служащие, когда не хотят вслух произносить имя канцлера. Старик Лерос едва заметно кивает и закрывает за нами дверь. Запоздало я думаю о том, что надо было попросить его позвать других слуг, но уже поздно.

Едва закрывается дверь – принц опускается на пол там, где стоял, и закрывает глаза. Приседаю рядом с ним и тянусь вниманием, чтобы почувствовать, что с ним. Принц практически не дышит. Он замирает на выдохе и сидит, как в ступоре.

– Дышите, ваше высочество. Всё самое худшее позади.

Принц вздрагивает и невесело усмехается.

– Если я правильно понял, что хотел сказать мне любезный дедуля, всё самое худшее меня только ждёт.

Прекрасно: на сарказм его хватает. Да и дышать стал получше.

– Чем я могу помочь вам, ваше высочество?

Принц поднимает голову и останавливает рассеянный взгляд на моём лице. Открывает рот, но не успевает ничего сказать.

Дверь нешироко открывается, и в комнату ловко протискивается мадам Реншини Кенти, некогда кормилица принца, полная и заботливая пожилая дама.

– Свет мой, солнышко, ваше высочество, – я так и не поняла, как она отодвинула меня с моей позиции, но вот она уже сидит на корточках там, где только что была я, и осматривает принца. – Вы не ранены, свет мой?

Принц рассеянно качает головой.

– Это не его кровь, – негромко говорю я. – Лорд Теллери изволил устроить красочное представление.

Мадам Реншини поднимает взгляд на меня и меняется в лице.

– Гина, голубушка, да у вас же тоже платье в крови! Так не пойдёт. Нужно убрать всю эту одежду. Лерос!

Последнее имя она произносит громко, чтобы стоящий за дверьми камердинер услышал, но больше не добавляет ни слова. Похоже, у них уже есть договорённость, что нужно делать.

А я опускаю глаза на своё платье – и действительно, на подоле по диагонали – красная дорожка из капель. Даже до