litbaza книги онлайнСовременная прозаМрак твоих глаз - Илья Масодов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 28
Перейти на страницу:

Рядом стоит ещё один стол, на котором лежит покрытый множеством потемневших ножевых ран голый труп старика, не верившего в вечную жизнь Ленина. После ухода Сони старик долго ещё сидел на кухне, а потом пошёл к старухе, чтобы она напомнила ему, как его звали двадцать лет назад. Что-то тяжёлое навалилось на него в тёмном коридоре, сбило с ног и стало, царапаясь, грызть беззубыми челюстями его лицо. Вспомнив слова Сони, старик испугался и стал бить мёртвую старуху по голове своими слабыми кулаками. Однако старуха задавила его и он умер, теперь уже убеждённый в Сониной правоте. Старуха приволокла из кухни нож и ела старика сырым, вспомнив забытый вкус мяса, потом вылезла с ножом и кровавым куском в зубах на балкон и перевалилась через перила, думая, что сумеет летать, но упала и разбила себе голову, обретя таким образом вечный покой.

Наташа снимает с мёртвого мужчины свитер и надевает его на себя. Штаны одевать ей противно, и она голая ниже пояса тащит мужчину за волосы в морозильню и разбивает кулаком белую лампу. Выбрав три мужских трупа, один женский и один труп мальчика, Наташа, подчиняясь непонятной тяге, пускает им свою рвоту изо рта в рот, забираясь с ногами на полки. Когда приходит напарник убитого, светя перед собой фонариком, Наташа не даёт ему включить аварийный свет, а нападает на него сзади и, обхватив одной рукой за горло, выдавливает пальцами другой глаза. Мужчина от этого падает с громким воем обезьяны на пол, роняя фонарик, и Наташа со всей силы бьёт его ногой по голове, пока с коротким хрустом не сворачивает шею.

В пять часов утра во дворе морга появляется группа из шести мертвецов обоего пола, высокий лысый мужчина вооружён топором, а молодая женщина в свитере, в которой нетрудно узнать Наташу, держит в руках металлическую палку для перетаскивания трупов, загнутую на конце в острый гак. Вторая женщина, с ожогом на лице, кутается в тёмного цвета плед, а идущий последним мужчина сильно хромает, потому что у него нет куска ступни. Они забираются в салон микроавтобуса, выполняющего роль катафалка, причём хромой садится за руль, а Наташа на переднее сидение рядом, и выезжают по направлению к давно прекратившему по финансовым причинам отравление окружающей среды химическому заводу, расположенному на северной окраине города. Они едут пустыми улицами в темноте, водитель чётко соблюдает полосы разметки, не пристёгнутая ремнями безопасности Наташа расслабленно сидит, откинувшись назад на спинку кресла, и невидяще смотрит на мелькающие фонари.

Всё происшедшее кажется Наташе странным, но не пугает её, наверное потому, что она не верит в свою смерть, не находя ей причины. Лениво подняв руку, она трогает рану на голове, засовывая в неё пальцы. Сзади начинает доноситься хрип одного из воскрешённых Наташей мужчин, который, согнувшись пополам на грязном полу микроавтобуса, корчится от пожирающей его изгнивший кишечник боли. Хрип переходит в глухой рёв, мужчина бьётся головой в оболочку машины и ползает боком между молча сидящими на полу товарищами.

— Стой, — говорит Наташа водителю и автобус тормозит у обочины пустого проспекта. По тротуару идёт, пошатываясь, нетрезвый человек в расстёгнутом пальто. Наташа берёт свою палку, другой рукой ведро из-под ног и вылезает на усыпанный красными листьями квадрат сырой земли, где растёт клён. Человек сразу замечает приближающуюся к нему полуголую женщину с ведром и железным гачком, плохо освещённую фонарями, зрелище это ему не нравится, но, объясняя его действием чрезмерной дозы алкоголя, он просто пытается убежать в глубину незнакомого переулка. Ускорив шаг, Наташа легко настигает свою жертву и бьёт её гачком по голове. Человек сразу падает, и Наташа основательно расшибает ему голову меткими ударами гачка. Усевшись на асфальт и подставив край ведра под кровяной фонтан, она облизывается и обводит глазами тёмные окна домов. Место, где Наташа доит убитого, находится в отдалении от ближайшего фонаря, так что даже бодрствующие в это время не могут увидеть выражения этих глаз.

Первым пьёт из ведра водитель, противно урча, затем, когда автобус трогается, Наташа протягивает его в салон. Женщина, завёрнутая в плед, отливает себе крови в консервную банку, хмурый мальчик черпает ладонью и с отвращением морщится, остальное с сосущим чавканьем пьёт лысый мужчина, а тот, что корчится на полу, уже не может принять участие в трапезе, изо рта его лезет что-то густое и вонючее, похожее на куски развалившихся внутренностей, и рёв его давится в этом отвратительном материале, переходя в шаркающий хрип. Около шести часов утра, когда уже начинает едва заметно светлеть, автобус останавливается у проваленной во многих местах бетонной ограды химического завода.

Соня пришла на завод пешком, для чего ей потребовалось много времени, но время значило для неё мало, кроме того ей пришлось задержаться в одном из новых микрорайонов, через который пролегал её путь, чтобы убить в парадном возвращавшуюся из школы ученицу седьмого класса по имени Надя, с целью завладеть её ботиками и колготками, чтобы босиком не так бросаться в глаза. Ботики были немного велики Соне, но нравились ей своей формой и чёрным цветом. Колготки были телесные, чего Соня не любила, к тому же рваные на тыльной стороне правого бедра. Надя, впрочем, носила длинное школьное платье и дыру никто не мог видеть, пока она была жива. Соня подошла к ней возле лифта и, резко схватив Надю обеими руками за волосы, сильно ударила её головой в стену. В лифте Соня с хрустом сломала шею потерявшей сознание школьнице, посадив её на пол и ударив ногой в подбородок. Затем она поехала на самый верхний этаж, заволокла Надю по железной лестнице на крышу, где между небом и землёй сняла с неё ботики и колготки, вытащила из школьного ранца чёрный фломастер, вырвала из тетради листок и, написав на нём большими буквами Надиным почерком: „Хочу навсегда остаться девственной. Надя“, положила его возле трупа на твёрдую смолу крыши. Потом она нарисовала на лбу мёртвой девочки крест.

Совершив эти святотатства, Соня пошла по крыше на другую сторону дома, откуда обычным своим образом перелетела на соседний. В новых ботиках леталось хорошо. Двигаясь и дальше по крышам одинаковых домов, словно созданных для таких, как Соня, которые, в отличие от птиц, не умеют летать вверх, она ушла очень далеко от места своего последнего преступления, после чего спустилась на поверхность улицы и продолжила свой путь.

Не имея особенной потребности во сне, Соня всё же забралась к шести часам вечера спать на высокую старую липу, омелы в ветках которой срослись в большой зеленоватый ком, служивший испокон века гнездом всякой погани. Удобно устроившись на кривом суку, Соня уснула с открытыми глазами, глядя на окна стоящего напротив дома, которые попеременно то зажигались, то гасли, повторяя в ускоренном ритме судьбу огромных светильников космоса. Ветер с шелестом нёс по асфальтированной земле непрочитанные никем листы газеты, кружил их и комкал, поднимая высоко над землёй. Давно уже стемнело, загорелись редкие розовые фонари. Их печальный, бледный и несколько тусклый свет, освещавший ровные улицы между домами, чёрные дворы с силуэтами полуоблетевших деревьев, мусорные баки и поломанные лавочки, на которых от холода кроме кошек никто не сидел, вызывал ощущение безграничности смерти и одиночества, которое так любила Соня. Эти тёмные пространства в просветах домов напоминали ей щемящую неизвестность, охватывавшую её в детстве, когда она ходила к подружке, глядя на звёздное небо, ёжась от холода и думая о забытых дома перчатках, о красоте осенних клёнов, виднеющихся за забором детского сада, о чужеродной тьме оврагоподобных улиц, проваливающихся во все стороны света, которая представлялась ей будущим, неизвестностью её, Сониной, судьбы. Ей встречались тогда косые от ветра люди с трудноразборчивыми, чужими лицами, похожие на тени, скользящие по стенам домов, они шли ниоткуда и спешили в никуда, будто несомые ветром, их непонятная тёмная жизнь казалась Соне и её будущей жизнью, ей становилось страшно, мелкие колючие мурашки безысходности собирались у неё между лопаток. В парадном, где жила подружка, сидели вечерами в темноте взрослые люди, кружились красные огоньки сигарет, влюблённые лизали друг другу открытые рты влажными языками, звучали гитары и пахло вином. Вызывая лифт, Соня прижималась к косяку его дверей, дрожа, когда кто-то спускался мимо неё по ступенькам, словно её могли взять и уволочь наверх, по тёмной лестнице, к чёрному небу, туда, где эти оборотни живут в своих пещерах, высеченных в айсберге времени. Однажды молодой мужчина, сходивший по лестнице, заметил Соню и, остановившись возле неё, спросил, как её зовут, и Соня открыла ему своё имя, мучительно ожидая, когда же опустится вызванный ею лифт, а мужчина тихо засмеялся, обдавая Соню запахом вина, взял её за плечи и поцеловал в лоб, и губы его обожгли Соню холодом вечного проклятия и перевёрнутых подземных церквей. И тогда Соня поняла, что Дьявол любит её.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 28
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?