— Лицо у тебя… ужасное! — пояснил Молния, усмехаясь.

Миша сказал откровенно, освободившись от сексуального опьянения:

— Я не хотел этого, я же говорил тебе.

Хотел сказать Галине: «Прости, Галя», но язык не повернулся — прилип к небу, и горло запершило.

— А тебя никто не заставлял! — вдруг выдал Молния.

Миша посмотрел на Галину, которую сотрясали мощные толчки Пятачины (она теперь подумает, что он отъявленный подонок!), сказал грубо:

— Я не люблю, когда женщина близка с мужчиной без любовных переживаний, без чувств…

— А я люблю! — загоготал Пятачина и, вытащив «хозяйство», сотрясаясь, со стоном обрызгал спину женщины. — Кайф! Кайф! О-о-о-о! Дастиш фантастиш! Теперь можно и водки! — заявил он.

— Можно!

Голубая Молния встал с полка.

— Глядя на вас, и мне захотелось доставить удовольствие гостье.

Галина понуро смотрела на взбодрившийся член Молнии, внутренне готовясь к новому испытанию.

— Становись, — велел ей Молния.

Галина устало заняла исходную позицию. Предстояло вновь отведать порцию боли. Однако Молния вдруг всунул свой палец туда, куда положено.

— О, а здесь совсем тесно, — заявил он, тут же пристраиваясь сзади, и вошел.

Женщина скривилась, попыталась его оттолкнуть.

— Вы обещали, что туда не будете, — взмолилась она.

— Молчи, тварь! — продолжая орудовать членом, рявкнул Молния. — Пусть твой муж вовремя платит, тогда никто никого и никуда трахать не будет! Вбей это в его тупую голову.

Галина заплакала.

Это рассмешило Молнию. Рэд тоже хрюкнул, отхлебывая водку из бутылки.

Миша понуро сидел на полке, глядя на свои ноги. Ему хотелось убежать отсюда, скрыться или хотя бы зажмуриться, заткнуть уши.

— У нее тесная норка, — комментировал свои ощущения Голубая Молния. Он хлопнул кореянку по спине. — Ты не рожала? Чувствуется! Ха-ха. Ленивая ты баба. Нас, россиян, мало, а ты ленишься! Нехорошо. Ха-ха. Ох, любо! Ох, дюже! Еще, еще разок! А-а, кончаю! Ох, ох…

Покончив с сексом, Молния велел всем идти купаться в бассейн.

Галина осталась одна рыдать на полу бани.

— Что она так убивается? — спросил Рэд у Молнии на улице.

— Спираль у нее не стоит, а сейчас дни овуляции. Ордынцев просил туда не впихивать, легко забеременеть может.

— Вон оно что! Ха-ха! Пойду-ка и я всажу куда следует. Надо наказать эту курву!

— Курва — слово прибалтийское, — заявил Молния. — Я, когда служил в армии при Советском Союзе, много этих курв в Эстонии и Латвии перелопатил… Девочки изумительные! Было дело! Теперь много эстонских и латвийских парней ходят с моим лицом!

— Представь, Молния, и у Ордынцева будет сын с моим лицом! — вскричал Рэд с воодушевлением.

— Дурень, я первый ей вкатил! — посмеялся Молния. — А если будет дитя, алименты платить будешь ты!

— Еще посмотрим, чья возьмет! Ха-ха!

— А вдруг Ордынцева? — пошутил Молния.

— Тогда всех убью!

Миша содрогнулся — он таких шуток не понимал.

Рэд Пятачина вернулся в баню. Оттуда через минуту вырвался женский вопль. Миша дернулся, остановился, но крики больше не повторились… Что бы там ни случилось, он не готов был спасать свою бывшую любовь. И он не чувствовал себя виноватым в происходившем. Было время, он любил ее, а она его отвергла. Было время. Обычная история… А сейчас… Чужой человек получает воздаяние за свои грехи… Только как поступить? Спасти этого человека, которому и спасение не есть избавление, или спасти всех? Внутренних вопросов у Миши не возникло. Он делал свою работу, свое дело — выводил бандитов на чистую воду, чтобы они понесли наказание согласно букве закона.

«Неужели я бесчувственный робот?» — мелькнуло в голове. И внутренний голос ответил: «Сейчас надо быть бесчувственным».

— Пойдем, Миша. Рэд сделает свое подлое дело и придет. Вместе поедете на завод за минералкой, спасете наши деньги, — сказал Голубая Молния ласково, приобнимая Мишу за плечо.

Миша секунду постоял в нерешительности и двинулся, покорный понуждению руки главаря бандитов. Помочь Галине он был не в силах — она сама выбрала свой путь…

Голубая Молния плюхнулся в свое плетеное кресло, стоящее в тени разлапистой пальмы, растущей в кадке и на зиму убираемой в помещение. Здесь было относительно прохладно.

— Садись, Миша. Будем мясо есть, — велел Молния.

Проворный амбал подал Мише белый пластиковый стул. Миша присел. На душе тяжелым грузом лежали переживания за Галину — из бани не доносилось ни звука, но он знал, что Пятачина остервенело насиловал ее.

Повар, в плавках и белом льняном колпаке, принес длинные шампуры с шашлыками.

— Выбирай, Миша, самый красивый шашлык, — благодушничал Молния. — Изумительное мясо!

— Не хочется есть. Жарко, — честно признался Миша.

— Хлипкий ты. Знаю, из-за чего расстроился, — кореянку жалко, — хмыкнул Молния и жадно рванул зубами кусок обжаренного маринованного мяса с шампура. Проглотил, не дожевав. Облизнулся. — Отличный шашлык! Так говорю или нет?

— Про шашлык? — не понял Миша.

Молния фыркнул:

— Такой непонятливый? Про кореянку твою говорю, про Галину!.. Что молчишь? Разве не так? Не из-за бабы разве расстроился? Из-за нее! А она давно не твоя!.. Не спорь. Анкету проверили. Она баба Ордынцева, того козла, который здесь на коленях лепетал хренотень и оставил жену «погостить». Убивать таких мужиков надо, а не наказывать моим методом — они этого не понимают. У них нет наших принципов. Нормальных. Мужских. Не правильно говорю разве? По твоей физиономии понятно — переживаешь. Думаешь, что ты поступил плохо… А не она ли поступила плохо? Муж сказал… Муж — объелся груш! А ты переживаешь…

Выдав тираду, Молния снова накинулся на источающее изумительный аромат мясо, стягивая ртом с шампура кусок за куском. Утирался салфеткой, хрюкал и рычал от удовольствия, поливал шашлык уксусом с травами, посыпал красным жгучим перцем.

— Да не переживаю я! — взвился Миша, вконец оскорбленный происшедшим, отбросив шампур с шашлыком на большую пластиковую тарелку, стоящую на соседнем столике.

Молния, словно не заметив этого, продолжал тихим тенорком:

— Ты, Миша, не переживай. Что с ней станет? Баба есть баба. Ее для этого дела природа создала. Любить мужчин и производить наследников престола!.. О, вон и Пятачина идет, отдувается. Он шашлык оценит по достоинству!

Рэд, отираясь, улыбался во весь рот.

— Пятак, как, успешно? — подмигнул Молния.