Забавно наблюдать за этой дикой кошкой. Хоть и не похожа она на свою сестру.

Прижав девчонку лицом к земле, ощутил, как по телу пробежал ток. Давно забытое возбуждение. Такое сильное, как тогда… Когда он ещё мог любить и что-то чувствовать, а не просто трахать и спускать на автомате в любую бабу.

Она дрожала под ним и изо всех сил пыталась вырваться, лягнуть, скинуть его с себя. Монголу же оставалось лишь приспустить её штаны и взять девчонку. Но не рвать же ей целку прямо на земле.

— Ты знаешь, что такое покорность? — прошептал ей на ухо, вжимаясь пахом в упругую, но тощую задницу девчонки.

— Да пошёл ты! — прошипела гадюкой, извиваясь и рыча, как зверёныш.

— Похоже, не знаешь. Ничего. Это не проблема. Я тебя научу, — оторвав её от земли за майку, что тут же затрещала и поползла по швам, потащил за собой. — Всего несколько дней, и ты будешь очень послушной. Для начала кое с кем тебя познакомлю.

Девчонка извивалась, дралась и даже пыталась кусать его за руку, что в общем-то лишь забавляло. Даже интересней стало с ней. Пожалуй, ебать её будет вдвойне приятно. Давно он строптивую тёлку не имел. Это, надо заметить, зверски заводит. Особенно, если брыкаться эта будет. Девочку-то специально для него растили. Правда, что-то он затянул… Надо было сразу после детского дома звереныша забрать. Сейчас бы уже шелковая ходила. С вилкой на него точно не кидалась бы.

Усмехнулся, вспомнив, как отчаянно она бросилась на него, так, словно и правда смогла бы убить. Горячая девочка.

Пару раз даже попала ему по лицу, пока донёс её до вольера, обхватив одной рукой за тонкую талию. Казалось, чуть придавит, и девчонка пополам сломается. А дерётся, как будто ещё несколько жизней у неё.

Когда забросил звереныша в вольер, бросилась на решётку, молотя по ней кулаками.

— Убийца! Ненормальный! Ты маньяк! Нравится убивать беззащитных девушек, да? Убивай! Я тебе во снах твоих являться буду!

Архан не верил своим глазам. Позади неё два волкодава стоят, только и ждут команды хозяина, а она орёт стоит. Сумасшедшая девка.

— Обернись.

Алина вдруг захлопнула рот, сглотнула. Услышав тихое рычание, закрыла глаза и медленно повернула голову.

— Мамочки…

— Одна команда, и они тебя сожрут, даже трусов не останется.

— Не надо… Прошу.

— Уверена?

— Да… — заскулила, сливаясь с решеткой, цепляясь за неё тонкими, дрожащими пальцами. — Я не хочу умирать. Не хочу так… Я же ничего не сделала, — слёзы покатились по бледным щекам, а глаза от ужаса стали безумными.

— Вот видишь, как быстро мы нашли общий язык, Алина, — открыл дверь, давая ей возможность выйти. — Давай, без резких движений, — а когда она была уже одной ногой на свободе, рявкнул на псов, что только и ждали команды. — Взять!

С диким рычанием собаки бросились на девчонку, а Монгол, схватив её за руку, рывком вытащил из клетки и захлопнул дверь прямо перед носом пса. Тот врезался в решетку, заскулил и залаял на Алину.

— Спокойно, Хаос!

Услышав окрик хозяина, тихо заскулил и лег.

* * *

— Мама… Мамочка… Мамочка… — ползла по траве, отталкиваясь ногами и тихо подвывала от ужаса.

— Нет у тебя мамы, Алина. Никого нет. Кроме меня, — медленно шёл за мной, возвышаясь, как огромная скала.

Я рассматривала его, отползая дальше и повторяя одно единственное слово, которое уже давным давно забыла… Его чёрная футболка обтягивала каждую каменную мышцу, каждую выпуклость на животе и груди. Глаза цвета ночи, что, казалось, стали даже темнее, чем были раньше. Его лицо изуродовано двумя неровными шрамами на висках, спускающимися по щекам и теряющимися где-то в черной, густой бороде. Помню, как Лера рассказывала, что это он в поножовщине участвовал, в тюрьме… Но зачем я тогда об этом думала? Чтобы не сойти с ума от мысли, что придётся с этим жутким человеком прожить свои последние дни? Или, может, я уже двинулась по фазе? Последний вариант — ничего. Говорят, дуракам проще.

— Ты одна, кошка, — присел рядом, схватив меня за ногу, чтобы не смогла ползти дальше. — Понимаешь? Только я есть. Больше никого. Я тебя для себя взял, — его пальцы больно сжали ногу чуть выше колена.

Что? О чём это он?

— Удивлена? — усмехнулся и, протянув меня по траве, схватил за шею сзади, приподнимая и приближая своё лицо к моему. — Я всю твою жизнь был рядом. Ждал, пока ты подрастёшь. Помнишь, отморозки в детдоме хотели тебя поиметь толпой? Куда они делись?

Сглотнула несуществующую слюну, пытаясь смочить пересохшее горло.

— Они исчезли…

— Нет, Алина, они не исчезли. Они отправились на зону для малолеток. А помнишь, на праздники ты всегда получала конфеты и подарки от деда Мороза? У тебя была хорошая одежда? Учителя и воспитатели следили за тобой очень тщательно, да?

Нет… Это не может быть правдой. Это же ужас какой-то!

— Помнишь, как после детдома ты встречалась с парнем? Как звали этого щенка?

— Кирилл…

— Дааа… Кирилл.

— Он пропал без вести… Ты… Что ты с ним сделал? — от слёз уже болели глаза, а сердце стучало так бешено, что вот-вот либо вырвется из груди, либо остановится.

— Он хотел тебя трахнуть. Ты собиралась к нему на свидание, да? Вы собирались поехать… куда там? На дачу, да?

— Даааа, — захлебываясь слезами, смотрела в его жуткие глаза и видела там множество загубленных жизней. — За что? Скажи, за что? Почему ты всё это делаешь со мной?

— Ты моя. С детства. А теперь вставай и иди в бункер. Сама. Не заставляй меня принуждать тебя.

* * *

Лера расчёсывала свои длинные волосы цвета вороньего крыла с синеватым отливом, а я наблюдала за ней с диким восхищением. Вот бы мне такой красоткой стать, когда вырасту…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Пообещай, что не бросишь меня? — от одной этой мысли глаза защипало от слёз.

Лерка отложила в сторону расчёску, внимательно посмотрела на меня в зеркало.