Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мда уж. — Потирая нервно руки, выдавил из себя Митяй.
Проха и Марк не слышали рассказа, они достали из портативного холодильничка, что лежал в багажнике, баночное пиво и вовсю похмелялись.
— Валер, порулишь? — Устало, посмотрел на друга Митяй тот лишь жмуркой, дал понять, что согласен.
Всю дорогу Валерка и Митяй молчали. Проха и Марк вырубились через пять минут, как машина тронулась, и спали до самого пункта назначения.
Через пару лет, Прохе довелось побывать еще раз в этих краях, в последний раз на его беду. С компанией других ребят, без Митяя и Валерки, он отдыхал на этом водохранилище, был сильно пьяный и утонул.
…
Где бы Вы ни были, и если Вам сильно понравилась местность, никогда не произносите вслух слова «Тут бы и остался!», а то кто ж знает, вдруг Вас услышут? А Вас всегда слышат, поэтому, не бросайте слов на ветер.
2 «Свекруня»
Аленку, мать Петра очень не хотела в невестки. Всячески противилась и отговаривала сына. Доводы разные приводила, что и семья у нее не знатная, и не красивая она и «не ко двору кобыла». Одним словом, неугодная.
Аленка была очень даже хороша собой. И семья хоть не зажиточная, но работящие люди и не бедствовали. Да только для матери Петра, это доводом весовым не являлось. Та уже присмотрела достойную невестку, дочку Головы сельского.
— Ты Петруша, слушай и делай, так как мать говорит! — Оттопырив пухлую нижнюю губу, ворчала мать Петра, Алевтина Лаврентьевна.
— Мамо, Я ж люблю ее. — Пытался достучаться до сознания и здравого рассудка матери, Петр.
— Вот чем тебе Марусенька не невеста? А? И благодаря ее отцу, глядишь и в люди выбьешься. Или всю жизнь шофером будешь работать? Баранку вертеть?
— Мамо, Я ж жить без нее не могу! Без Алены! Понимаешь? — Тихо говорил Петр, сидя за столом и обхватив голову руками.
— Что за новость? — Всплеснула руками Алевтина. — Дурницы не мели мне. Жить он не может. Когда твой отец с войны не вернулся, Я тебя одна, сама поднимала, замуж так и не вышла. Знаешь, как тяжело было? Знаешь? И бач, ничо ж, смогла?! Так от, Я не позволю, чтоб мой сын проклятую нужду знал.
— Мамо, Я знаю, говорили уже. — Пытался остановить словесный поток матери, парень.
— Знает он? — Отвернулась к окну Алевтина. — Да что ты о жизни знаешь? Любовь у него. А жизнь она другая, не на одной любви держиться, понимаешь?
— А на чем же еще? — Очень осторожно попытался вставить свое слово Петр.
Ничего не ответила Алевтина сыну.
Маруся, дочь сельского Головы, была девочка симпотичная, хорошая по-своему, не глупая. Многие к ней сватались, но никто ей не нравился, кроме Петра. Алевтина это знала и была страсть как рада, такому повороту событий. Она уже видела себя ее свекровью и в мечтах строила планы, как поедут молодые в город, да пристроят по бумагам от головы Петеньку в лучший институт на учебу. Будет Петя, большим и важным человеком, может даже начальником каким нибудь станет.
А Петр работал водителем, этого самого Головы. Все ребята считали, что ему очень крупно повезло и что тут без вмешательства Маруськи не обошлось, мол, это она отцу, «слово про Петра, замолвила».
К осени, выяснилось, что Аленка забеременела от Петра и тут уж деваться некуда. Как Алевтине Лаврентьевне не хотелось, а пришлось сыграть свадьбу.
На торжестве, чернее грозовой тучи, лицо свекровки было. То и дело злобно зыркала на Аленку, а если бы могла из глаз молнии извергать, то так бы ту и прибила.
Родители невесты заметили, что мать Петра не по-доброму настроена к их дочери да ничего не сказали. А что тут скажешь? Им — то может и не хотелось этой свадьбы, с одной стороны, а с другой, Петр парень хороший, а тем более и ребеночек будет. Назад то часики не отмотаешь?
Маруська тоже грустная сидела за столом и на молодых старалась не смотреть. Одни Петька с Аленкой ничего не подозревали, им казалось, что началась новая счастливая семейная жизнь и думали о том, что у них скоро родиться ребенок. Беременность Аленки то, только на втором месяце выявилась, точнее, подтвердила сама девушка. До этого, молчали ребята, не хотели говорить.
Первое время, молодые, решили жить с Алевтиной, да и та, не противилась. Говорила, что ей руки дополнительные в помощь нужны. Месяц, прожили сносно, а вот дальше, началось.
Петр не узнавал свою жену. Из некогда веселой красавицы и хахатушки, превратилась она в молчаливую, тихую. А длинные медные косы, что были с кулаки толщиной, редели на глазах и уже походили на мышинные хвостики. Конечно, все можно было списать на беременность и нехватку витаминов, с современной точки зрения, да вот и нет. Все продукты свои, мясо и молоко, овощи и фрукты по сезону, свежий воздух. Тем более, что сельские жители, всегда здоровее и выносливее городских.
Петр и фельшера привозил местного, тот никаких отклонений не заметил и ничего толкового не посоветовал. Плечами пожал да уехал.
Решил Петр, жену свою молодую в город свозить, к докторам хорошим, все ж не чита фельдшеру да мать как разоралась, не стесняясь, Аленки:
— Ты что? Совсем збрендил? Какой город? Это ж у Потапа Евгениевича отпрашиваться нужно с работы и машину просить!
— Мать, так Я уже договорился. Машину без проблем Евгенич дает и отпускает. Даже адресс больницы хорошей дал! Вот! — И Петр протянул листочек с адрессом.
Алевтина хотела было выхватить листик и разорвать в клочья, руку занесла да остановилась.
— Ну, вези. — Сквозь зубы процедила мать и с ненавистью взглянула на опешевшую Аленку. Она впервые увидела такой Алевтину. К горлу подкотил комок, а на глазах выступили слезы. И Аленка пошкандыбала в комнату, держась за поясницу одной рукой, а другой за живот. Прямо в эту минуту, ей захотелось бежать домой, к родителям через все село, да только стыдно было и что она им скажет? Она уже замужняя женщина и скоро мать, своя семья, свои дела. Стыдно родителм жаловаться.
Обхватив подушку
