Ей не пришлось нагибаться, чтобы руки оказались на уровне его головы. Изнемогая от нервозности, она подняла ножницы и нерешительно пригладила его гриву, чтобы определить, откуда лучше начать.

Он тихо застонал, и она едва не подскочила от страха.

– Я уже могу сказать, что у вас волшебные руки.

Судя по тону, он явно наслаждался тем, что заводит ее, и Джози едва не лягнула себя за то, что поддается на провокации. Запустив пальцы в его волосы, она на этот раз дернула сильнее, в попытке показать ему, кто здесь главный.

Он хмыкнул: тихий чувственный звук, от которого у нее чуть слюнки не потекли.

«Черт побери, Джози. Соберись же!»

Осторожно щелкнув ножницами и обнаружив, что ничего страшного не произошло, она подровняла волосы по всей голове, начиная сверху. Представила своего парикмахера Ленин и сосредоточилась на том, что он делал, когда стриг ее волосы.

Как странно было молчать во время работы, и тишина тяжело повисла в большой кухне. О чем она должна говорить, черт побери? Что сделал бы Ленин на ее месте?

«Болтай ни о чем. Ты ведь можешь, правда? О чем угодно, Джози».

– Знаете, никогда не думала, что вы так выглядите, – пробормотала она.

– Не думали? – весело переспросил он.

– Вы такой…

Она вынуждала почти отключившийся мозг подобрать какое-то слово вместо того, которое просилось наружу.

Но проиграла.

– Большой.

Он повернулся, поймал ее взгляд, и она поспешно отвела глаза, чтобы втянуться в кокетливую перепалку, особенно когда стоит так близко, чтобы вдохнуть мятный аромат его зубной пасты и темные полутона того, что он использовал для тела, отчего пахло так… какое самое подходящее слово… аппетитно.

Благодарение богу за успокаивающее действие стрижки. К счастью, это помогало оставаться сосредоточенной, хотя самообладание лежало в осколках.

– Судя по вашим светлым волосам и размеру фигуры, полагаю, в вас течет скандинавская кровь? – выпалила она.

– Исландская.

– По вашей сестре я бы никогда этого не подумала. Она такая темная. Не только волосы. Она смуглая.

Это уже лучше. Вроде как…

– В ней течет французская кровь.

– Со стороны матери?

«Поднять, потянуть, отрезать».

– Да, бабушка со стороны матери была француженкой. Этот дом принадлежал ей. Она оставила его мне и Аби, когда умерла.

В позе и осанке чувствовалось напряжение, заставлявшее гадать, чего он недосказал. Джози вспомнила, как Аби рассказывала, что их бабушка была единственной, кого Коннор любил.

Она помедлила, не совсем уверенная в том, как сформулировать следующий вопрос.

– Аби говорит, что давно вас не видела.

Голова его чуть дернулась. Плечи словно окаменели.

– Давно.

– Думаю, она хотела бы как-нибудь с вами повидаться.

– Хм…

Похоже, она зашла в тупик. Может, начать с другой стороны.

– Итак, чем вы занимаетесь?

– Я много путешествую, – отрезал он, словно не хотел обсуждать и эту тему.

– Вы только что откуда-то вернулись?

– Из Южной Америки. Через несколько дней уезжаю в Индию.

Аби не слишком много рассказывала о Конноре, только то, что он всегда в дороге и никогда не приезжает в Англию, чтобы повидать ее. Все это она говорила в одну из тех редких ночей, когда они решили развлечься и успели выпить по три коктейля. В ее голосе сквозила нескрываемая грусть и печальное смирение с тем фактом, что брат не желает ее знать. С тех пор его имя не упоминалось, и Джози тактично избегала говорить о нем.

Исходя из описания Аби, Джози ожидала увидеть плейбоя с манией величия и сознанием собственной силы, не этого гиганта, бросавшего ей постоянный вызов.

Встав перед ним, она старалась смотреть только на длинную прядь еще неподстриженных волос. Жар его взгляда обжигал кожу, когда она встала между его раздвинутыми бедрами, чтобы подобраться поближе, и дрожащими руками взялась за волосы, так что тыльные стороны пальцев едва касались его лба. Жар его тела наполнял ее, и она ощутила, как пламя страсти пронеслось по коже и сосредоточилось в глубинах лона.

Жаль, что у нее такая строгая прическа, и она не может спрятать свое пылающее лицо за густую занавесь волос.

Закончив работу, она отошла в сторону, чтобы ослабить силу притяжения, и уронила ножницы на кухонный столик.

– Все готово? – Он с любопытством смотрел на нее. – Знаете, в вас есть нечто очень знакомое.

Черт возьми! Как раз когда она думала, что ей все сойдет с рук. Она не хотела говорить о сестре, особенно сейчас.

– Такое уж лицо, – пожала она плечами. – Мы никогда раньше не встречались.

Похоже, его удовлетворил ответ, слава богу! Он даже кивнул и, стащив полотенце, уронил на пол.

– Ну, как я выгляжу?

Она встретила его взгляд и заставила себя не покраснеть.

– Совсем неплохо.

Она была странно довольна делом своих рук, учитывая, что занималась этим впервые в жизни.

Коннор снова кивнул, с привычной медленной улыбкой резко повернулся, вышел из комнаты и стал подниматься по лестнице, должно быть, посмотреть на новую прическу:

Благодарная за небольшую передышку, она схватила совок и щетку и подмела валявшиеся на полу волосы. Оставалось надеяться, что к тому времени, как он вернется, лицо примет нормальный цвет.

Джози успела подмести волосы и сделать еще кофе. Коннор появился в дверях, на этот раз чисто выбритый.

Какое преображение!

Стоило ей увидеть его, как вся ее кровь ринулась вниз, яростно пульсируя между бедрами.

Волосы не торчали неряшливыми вихрами, щетина больше не скрывала черт его лица, казавшихся словно высеченными рукой скульптора. Он был самим воплощением чистой, здоровой, животной силы.

– Все в порядке, – объявил он, явно не замечая катастрофического эффекта, производимого на собеседницу. – Вы заработали право остаться.

Втянув в себя воздух, она попыталась подстегнуть мозг.

– И что? Переговоры закончены? Вы уезжаете?

Он рассмеялся и подступил ближе. Она отступила на полшажка, прежде чем взять себя в руки.

«Держись, Джози!»

– Вы так легко от меня не избавитесь. Похоже, вы можете быть полезной. Я пробуду здесь несколько дней. Но поскольку вы выиграли, займу диван.

Прежде чем она успела запротестовать, он повернулся, открыл двери в патио и вышел, успев крикнуть на ходу:

– Обед в восемь!