В тринадцать лет я решил стать вегетарианцем, что было радикальным решением для молодого (и не только) человека в той культуре. Все вокруг ели мясо и считали это совершенно нормальным делом. Но я познакомился с пожилым джентльменом, который по-своему протестовал против этой культуры. Был канун Рождества, и он сказал: «Если сейчас время Божьего мира на Земле, как оно одновременно может быть временем величайшей массовой бойни?» Действительно, как так может быть? И тогда я начал думать о животных, которых мы потребляем, о том, как с ними обращаются в мясной промышленности, и пришел к пониманию жестокости всего этого. Живых существ доставляли грузовиками на бойню и убивали. В этом не было ничего естественного, никакого человеческого элемента, ничего от «охотников и собирателей». Это была просто жестокая бойня. Зачем?

Чем больше я думал об этом, тем решительнее становилось мое желание отказаться от поедания мяса, и через пару месяцев я уже был вегетарианцем. Поскольку культура была такой, какой она была в то время, она мгновенно заклеймила меня как другого — хотя семья приняла это просто как еще одну мою странность.

Внезапно я оказался гадким утенком. Казалось, что все смотрят на меня и показывают пальцем, говоря: «Ты другой, ты другой». Так и было. Я лелеял свою независимость, строил свой собственный маленький мир. Став вегетарианцем, изучая эзотерические дисциплины и нося длинные волосы, как хиппи, я начал отдаляться от нормальной культуры. Я страдал от попыток подавить свою природу, как страдают многие люди. Как только я смирился с тем, что я не такой, как все, я начал отдаляться еще больше, особенно в своем сознании и в том, как я воспринимал окружающий меня мир. Я был чувствительным мальчиком. И я научился прокладывать свой собственный путь.

Я никогда не был хорошим учеником. Когда дело доходило до истории, языков, математики, естественных наук и всего остального, мои оценки были средними. Не плохими, заметьте, но и не блестящими, и я был убежден, что не смогу поступить в высшее учебное заведение, как мои успешные братья. Для многодетных семей того времени успешная учеба в школе была вопросом выживания. Когда до меня дошло, что лучшие ученики школ поступают в лучшие университеты, делают карьеру и достигают успеха, я записался на воскресные подготовительные курсы, которые позволили мне поступить университет. Но мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что такое обучение — не для меня: закончив всего три семестра, я бросил учебу.

Да, я недоучка, и мне совсем не стыдно. Я недоучка, который обучает профессоров и докторов по всему миру. Работа, которую я выполняю, — это закладывание фундамента и переписывание научной литературы, и это, по крайней мере отчасти, потому, что я недоучка. Не зная о том, что происходит в академических кругах, я просто следовал естественному течению вещей и пытался выжить в обществе, опираясь на свою интуицию и инстинкты. Общество в целом очень сильно зациклено на достижении ощутимых результатов и становлении кем-то для других. Адвокатом, банкиром, кем угодно. Но это был не мой путь. Мои инстинкты и интуиция вели меня в другом направлении, и всё из-за моей матери. Она не только сделала меня другим, но и запечатлела это в самых глубинах моей ДНК, души и духа. С самого рождения я был обязан исполнять особенную миссию. Это не делает меня особенным или уникальным, но я верю, что сама жизнь — нечто особенное, и мы должны относиться к ней именно так.

Мой родной город Ситтард находится в самой южной и самой узкой части Нидерландов; он расположен в полумиле от Германии и в семи с половиной милях от Бельгии. Так что в молодости я находился под влиянием культур этих стран. В возрасте от двенадцати до семнадцати лет я разносил по утрам газеты Algemeen Dagblad и De Telegraaf. День воспринимается совсем по-другому, когда на улицах еще никого нет, а ты находишься в гармонии со своим велосипедом и природными стихиями.

Я всегда был простым парнем и останусь им. Я люблю свой старый велосипед гораздо больше, чем все эти новомодные, сверкающие, разноцветные байки со всеми их игрушками и устройствами. Я трижды ездил на старом велосипеде в Испанию и один раз почти доехал до Африки. Не знаю, что может сравниться со старыми велосипедами!

Район, куда я доставлял газеты, был холмистым, что создавало трудности при тяжелом грузе. Я поднимался на холм с целой корзиной газет, и они были такими увесистыми (особенно толстые субботние выпуски), что я останавливался на полпути к вершине, слезал с велосипеда и дальше шел с газетами пешком. Это делало меня сильнее. В конце концов я победил холмы. А на одном ярмарочном конкурсе в Ситтарде я отмотал километр на велотренажере за одну минуту и две секунды. Я не придал этому особого значения, но тут один профессиональный велосипедист финишировал на минуте и четырех секундах, а другой — на минуте и шести. Получилось так, что я выиграл! Утренняя развозка газет по холмам при любой погоде сделала меня сильнее, и не только физически. Она научила меня дисциплине.

Каждый день в течение пяти лет я просыпался в 3:30 утра, скатывался с кровати прямо в упор лежа на полу, делал пятьдесят отжиманий и лишь затем просыпался. Отец подавал нам с братьями по большой чашке кофе, и в четыре утра мы уже отправлялись в типографию. Это был четко заведенный порядок. Потом я уезжал в темноту с пачками газет и развозил их вверх и вниз по холмам Ситтарда. Я слушал пение разных птиц и видел пробегающих кроликов, и все это было так магично и созерцательно! Я видел и чувствовал вещи, которые не требовали слов, поскольку я был один. В холмах были только я, мой велосипед и газеты. И так каждый день в течение пяти лет.

Историческая рыночная площадь в Ситтарде, моем родном нидерландском городе

Этот опыт заложил фундамент моего отношения к дисциплине. Я был полон сил, как солдат спецназа. И я рекомендую любому ребенку, если он хочет быть сильным, развозить газеты по холмам. Ты узнаёшь, кто ты, потому что рядом нет никого, с кем можно было бы поговорить. Ты созерцаешь; ты видишь мир в покое, без сплетен и слухов. Ты один, и ты должен выполнить задание независимо от погодных условий. Ты обнаруживаешь себя в глубине самого себя. Это и есть сила.

С этой новообретенной силой и сопутствующей ей уверенностью в себе я отправился на велосипеде в Испанию — в возрасте семнадцати лет, вместе с братом-близнецом. Тысячи миль дороги. У меня остались старые почтальонские сумки, и я загрузил их необходимыми вещами. Это был прекрасный опыт. Октябрь в Нидерландах — время, когда действительно наступает осень и к холодному воздуху прибавляется ледяной дождь. Мы ехали на велосипедах под дождем и очень замерзли. Но мы все равно поехали дальше, через бельгийские Арденны. Я помню снег и экстремальный холод. В какой-то момент нам пришлось остановиться, чтобы перекусить, а единственной едой, которую мы захватили с собой, был овес — сухой овес, который по вкусу напоминал лесные орехи. Потрясающая еда!