В предчувствии конца, уже после рассылки всем монастырям богатых царских пожертвований, Грозный отправил свою слезную покаянную грамоту в далекий северный Кирилло-Белозерский монастырь к инокам-старцам:

«В великую и пречистую обитель, святым и преподобным инокам, священникам, дьяконам, старцам соборным, служебникам, клирошанам, лежням и по кельям всему братству. Преподобию ног ваших касаюсь, князь великий Иван Васильевич челом бьет, молясь, чтобы вы пожаловали, о моем окаянстве соборно и по кельям молили Бога и Пречистую Богородицу, чтобы Господь Бог и Пречистая Богородица ради святых молитв моему окаянству отпущение грехов даровали, от настоящей смертной болезни освободили и здравие дали. И в чем мы перед вами виноваты, в том бы вы нас пожаловали, простили, а вы в чем перед нами виноваты, и вас во всем Бог простит».

Вскоре царь разослал покаянные письма во все русские монастыри: «Всем святым и славным обителям! Всем благочестивым и смиренным инокам! Великий царь Иван Васильевич низко вам кланяется и припадает к вашим ногам, в надежде получить прощение всем его грехам. Молитесь соборно и в уединении в своих кельях, чтобы Всевышний и Богородица простили ему злодейства, исцелили его душевно и телесно».

Годунов читал все эти покаянные грамоты царя с холодным равнодушием к прихотям больного природного царя. Кающийся Грозный, когда писал о своей «смертной болезни» в преддверии близкого конца, все же истово верил в заступничество за своего государя богомольцев, что святые иноки-старцы отмолят у Господа его окаянство, даруют отпущение грехов и помогут исцелить его душевно и телесно… Но и другими надеждами и мечтами был жив сильно смердящий государь, у которого всех его жен извели изверги-отравители, начиная с самой первой и самой любимой Анастасии…

Об изведенных отравленных своих женах плакался царь Годунову и Бельскому:

– Всех моих женушек отравили изверги рода человеческого…

Те помалкивали, только черствели лицом и сердцем в своих тайных мыслях: «Нашел, кому жаловаться по поводу своих отравленных жен, несчастный…»

Отойдя от царя, Бельский выговаривал Годунову:

– Сам висит на нитке, а жалуется о жен убытке… Однако к английской королеве не прочь посвататься…

– Не прочь… – морщился Годунов. – Жених завидный для многих стран и весей, если в него не вглядываться пристально…

– А только переписываться… – подхватывал шутку боярина Бельский. – Сил для похоти и деторождения много у царя московского даже при его плачевном состоянии… Детишек настругать – дело не хитрое…

– Не хитрое, – угрюмо соглашался Годунов, с горечью думая, что, к сожалению, у него пока нет сына-наследника, одна дочка-кроха Ксения, пора задуматься о сыне. – Только стругать детей надо вовремя…

– Твой совет Нагих расстроит… Сына Дмитрия от шестого или даже седьмого по счету брака царя церковь не признает за наследника царя…

– Это так, – хмуро подтвердил Годунов, – природному царю надо вовремя детей рожать… Природных престолонаследников после третьего брака у природных царей не бывает…

– Ты о Дмитрии, сыне царя и Марии Нагой? – Бельский, не услышав подтверждения на заданный вопрос, заключил: – С Федором все ясно… А как быть в случае брака царя с королевой?… Рождается в Англии наследник – и… Впрочем, все это было давно и неправда… Это я о царе и королеве Александре…

Уже после рассылки «государских книг» для Синодиков с огромными пожертвованиями монастырям Грозный, чувствуя усиливающееся нездоровье и непосильное властное бремя, возобновил секретные переговоры с англичанами, которые сейчас вели втайне от Думы Бельский и Годунов. Во-первых, прозондирование почвы, как породниться престолам, в начале 1570-х ни к чему не привело. «Тайное дело великого значения» для Москвы и Лондона не вышло, предложение о браке тактично было отклонено королевой. Проговаривалась устно посланниками Грозного возможность политического убежища, и то на не приемлемых для Москвы условиях. Ныне же, через почти полтора десятка лет, вопрос убежища и лечения царя в Туманном Альбионе был снова заострен. В принципе, английская сторона подтвердила, что в Лондоне к услугам московского царя будут самые искусные в мире врачи с редчайшими лекарствами, о которых на Руси и не слыхивали. Кроме того, в Англии Грозный мечтал найти покой и отдохновение от тяжких и хлопотных дел самодержца-властителя. На 20 февраля 1584 года царь назначил прощальную аудиенцию английскому послу Боусу, на которой собирался раскрыть все свои карты с отъездом в Лондон на лечение.

Но царский прием английского посла пришлось отложить на неопределенное время из-за приступа болезни Грозного. Примерно тогда же боярская Дума распорядилась задержать в Можайске и литовского посла, ввиду аналогичных причин, объяснив задержку, как и полагалось в таких случаях, усилившимся недугом государевым: «По грехам государь учинился болен…»

К этому времени в Москве уже были собраны около 60 финнов и лопарей из Лапландии, языческих знахарей-колдунов, кудесников и астрологов… С момента появления над Москвой зловещей кометы Грозный велел послать гонцов в Лапландию, где финские племена хранили языческую веру и славились как искусные прорицатели, чтобы разыскать самых лучших предсказателей человеческой судьбы. Кудесников-финнов доставили к любимцам царя, Борису Годунову и Богдану Бельскому, те с ними долго и обстоятельно говорили на предмет жизни и смерти государя, пророчеств на ближайшую перспективу и отдаленное время.

Честолюбивый фаворит царя Богдан Бельский, «досужливый по всяким государевым делам», в течение последних 13 лет пользовался милостями Грозного, который поручал ему почти все важнейшие дела не только во внутреннем управлении, но и по внешним сношениям и почти всюду появлялся в сопровождении Бельского. В 1572 году Грозный составил духовное завещание на старшего сына, царевича Ивана, после его смерти завещание было переписано в пользу Федора. Вот Грозный и назначил своего главного душеприказчика Бельского членом регентского совета, составленного в помощь сыну-престолонаследнику, слабому душой и телом Федору, и состоящего из пяти персон. Кроме фаворита царя Богдана Бельского, в совет вошли брат покойной царицы Анастасии, Никита Романович Юрьев, герой недавней обороны Пскова Иван Петрович Шуйский, многолетний думский глава Иван Федорович Мстиславский, последним в регентский совет был введен и боярин Борис Федорович Годунов…

Астрологи-прорицатели предсказали царю, что он обречен, более того, даже его неминуемую мгновенную смерть, через несколько дней после пророчества, а именно – 18 марта. Назвали даже час «легкой смерти» на исходе дня. Годунов и Бельский не осмелились сообщить царю о гибельном предсказании, но Грозный, узнав о неслыханной дерзости ведунов, пришел в бешенство. Велел молчать и Годунову, и Бельскому, а астрологов-прорицателей пригрозил сжечь всех скопом на костре, если те будут болтливы и нескромны.

Откуда было знать государю, что его смерть предсказали не только языческие ведуны, но и папский посол Антонио Пассевино, дискутировавший с Грозным в Москве о вере и крестовом походе христиан против неверных турок всего через несколько месяцев после смерти царевича Ивана. Пассевино доложил римскому папе и Венецианской Сеньории, что, судя по всему, «этот государь проживет не очень долго…». И действительно, тяжело больной отец пережил тяжело больного сына всего на два года… Причем симптомы болезни и дряхлости сына и отца, о которых знал Пассевино, были подозрительно одинаковы: длительный многолетний период «болезненности», с характерным для отравления ртутью распуханием и гниением тела, отслоением кожи, выпадением волос, проблемами опорно-двигательного аппарата, а на последнем этапе – поражением почек, других внутренних органов.