Первый, беглый просмотр заставлял предположить, что с этим в их сознании все чисто. Защита, конечно, присутствовала — но самая обычная, какую в наше время каждый ставит у себя, совершая утренний туалет — просто для того, чтобы предотвратить нечаянное воздействие более сильного поля случайного прохожего. Я прошел эти экраны легко, нимало не потревожив их обладателей. Нет, вроде бы в сознании этих людей не было никаких закрытых для анализа уголков, ни одной запертой дверцы. Доминировавшим в их внутреннем мире было чувство опасности — причем угрожавшей не только лично им. Но об этом они, надо полагать, расскажут сами — иначе для чего было им предпринимать столь дальнее путешествие? Я не заметил никакого недоброжелательства по отношению ко мне, горизонты хитрости и обмана представлялись чистыми. Похоже, с ними можно было разговаривать, не опасаясь подвохов и скрытых ловушек.

Сознание, однако, не единственное и даже не самое главное в управлении человеческими поступками. Подсознание — вот что нужно раскрыть для себя, исследовать и оценить. Оно и есть самое трудное, самое закрытое не только для стороннего наблюдателя, но и для самого себя. И на анализ лабиринтов их подсознания ушла у меня большая часть этих двух минут.

Результат меня не то чтобы огорчил, но удивил — да, это, пожалуй, самое уместное слово. Я не встретил никаких ощутимых блоков, никакой защиты, мешавшей бы мне проникнуть в подсознание всех троих; я вошел туда с неожиданной легкостью — для того лишь, чтобы ничего там не обнаружить. Образно выражаясь, все залы, комнаты и переходы этого психического пространства были совершенно пусты. Так не бывает! — хотелось мне крикнуть, но именно так оно и было. Аномалия? Да, конечно. В чем ее причины и что она может значить? Решить это за считанные секунды было невозможно, такая работа требовала куда большего времени. Секунд оставалось ровно столько, чтобы решить: на этом закончить встречу и, соблюдая все нормы вежливости, выпроводить гостей — или же продолжить, надеясь, что по ходу дела загадка сама собой разрешится? Разумнее был первый выход. Я выбрал второй, потому что прожорливый червь любопытства вдруг ожил во мне. Поскольку кое-что интересное я там не то чтобы увидел, но ощутил.

Когда минуты истекли, я открыл конференцию словами:

— Итак, я вас внимательно слушаю.

Сидевшие по бокам чуть повернули головы к тому, кто играл в этой тройке центр и кого я определил как Веригу. Чему немедленно последовало подтверждение:

— Здравствуйте, Разитель, — сказал он. — Я — доктор Верига. А это мои коллеги.

Он упустил — в чем именно коллеги. Я же не стал уточнять, но не преминул поправить:

— Я больше не называюсь Разителем. Оставил службу уже довольно давно. Понимаю, что в ваших краях это прошло незамеченным…

Он чуть приподнял левый уголок рта. Возможно, это следовало понимать как улыбку.

— Семь лет и четыре месяца тому назад, — сказал он таким тоном, с каким говорят о самых интимных материях, — вы выступали дуэтом в маленьком концерте на Лорике. Партнеру не повезло, и он остался там. У вас возникли подозрения, что это невезение было следствием утечки информации из Главной конторы вашей тогдашней Службы. Разубедить вас не смогли, и вы ушли в отставку. Как видите, и до провинции доходит необходимая информация.

— Увы, не вполне точная.

— В самом деле?

— Во-первых, мой партнер не остался на Лорике: тело я вывез. Хотя сделать это было трудно. Во-вторых, у меня не было никаких подозрении. Была уверенность. Были факты. И, в-третьих, я в отставку не подавал. И не собирался. Просто заявил начальству, что виновный в частичном неуспехе операции должен из Службы уйти как допустивший преступную небрежность. Однако его решили простить. Я не мог с этим согласиться, и уйти пришлось мне: честь не позволяла остаться.

— Я приму к сведению ваши поправки, — сказал Верига невозмутимо. — А что касается Разителя — надо же как-то к вам обращаться.

— Ну, ладно, — сказал я. — Я не обижаюсь. Так чему обязан?

Он проговорил таким тоном, каким приглашают на чашку кофе:

— Мы хотим нанять вас. Поручить вам дело — не очень сложное, но деликатное. За работу будет хорошо заплачено.

Это было очень кстати. Уж если мне суждено браться за дело, а ведь именно его имел в виду тот, кто сказал мне «Надо», то есть смысл и в том, чтобы на нем заработать. Но я постарался внешне не выразить своего удовлетворения. Нельзя показывать заказчику, что нуждаешься в нем не меньше, чем он в тебе.

— Не знаю, не знаю… Разочарования и здоровье вводят свои поправки, так что последнее время я преимущественно консультирую. Хотя, конечно, многое зависит от того, в чем будет заключаться задача.

— Вначале — поработать определенным образом с одним человеком.

— Вы должны знать, что я не киллер, — счел я нужным напомнить. Хотя это они наверняка знали и сами. Вообще они знали несколько больше, чем им полагалось бы. Откуда?

— Ну, для нейтрализации мы нашли бы исполнителя попроще.

«И подешевле», — подумал я.

— С этим человеком нужно сблизиться. Войти в доверие. И получить некоторую информацию. Получив, передать ее нам. Все это следует осуществить быстро. Скажем — недели за две. Этим ваша первая задача будет выполнена. Не исключено, что за нею последуют другие — более сложные.

— Например?

— Может быть, понадобится устроить нашу встречу с ним. Возможны и другие варианты. Несомненно — получение нужной информации и, если потребуется, изъятие некоторых предметов… Но задачи будут ставиться по мере их возникновения. Думаю, такие действия и сейчас вам по силам.

— Один человек из восьми миллиардов — это немного, — ободряюще произнес я. — Хорошо бы, конечно, узнать и другие подробности.

Обычное коммерческое дело, решил я, говоря это. Выудить информацию у конкурента. Я ожидал большего.

Но в ответ прозвучало:

— Пожалуй, тут было бы уместно предисловие… Я перебил:

— Предисловия я обычно читаю в последнюю очередь. Это заявление, кажется, сбило его с мысли — но ненадолго.

— Речь идет о семенах урагары, — сказал он и сделал паузу, чтобы посмотреть, какое впечатление эти слова произведут на меня. Кажется, результат его не устроил, и он дополнил: — Хвойного сезона.

— Продолжайте, — предложил я, не моргнув глазом. Что такое урагара, я и понятия не имел; но никогда не следует показывать уровень своего невежества.

— Так вот, они исчезли. Похищены. Украдены.

— Так, — сказал я, чтобы сохранить нужный ритм разговора.

— Их необходимо найти. Потому что мир, в котором они находятся, подвергается большой опасности.

— Что — они настолько ядовиты? (Я позволил иронии прозвучать в голосе: в такие штуки я давно уже не верю.)

— Они — источник и инструмент глобальной катастрофы. Подробности мы вам изложим потом, когда договоримся о главном.