Завтракали наскоро в столовой, сколоченной из неструганого горбыля, обшитого толем. Стены пищеблока зияли рваными дырами, вместо пола – слой мелкого щебня. Посередине из красного кирпича сложена широкая, как двуспальная кровать, печь.

На завтрак прижимистый Гусельников выдал по банке рыбных консервов на брата, а воду для чая вскипятили на печке. На тридцать шесть душ наскребли семь буханок зачерствевшего хлеба, купленного еще в Новосибирске.

За едой живо обсуждались хозяйственно-бытовые вопросы, которые не убавлялись, а только нарастали с каждым часом.

– Комбат, – обратился к Некрытову Гусельников. – Необходимо срочно решать проблему с горячим питанием. Предлагаю два варианта. Алтайскому отряду пищу готовили две женщины, из местных. Рассчитывались с ними наличными в конце месяца. Второй вариант – назначить повара из своих.

Некрытов взглянул на сидевших за щелястым дощатым столом комиссара, командиров взводов, Гусельникова и Дока.

Голос подал Новиков.

– Правильным считаю первое предложение. Сэкономив деньги на поварах, мы будем вынуждены ежедневно направлять двух-трех бойцов на кухню, а у нас каждый человек на счету, лишних нет.

– Другие мнения есть?

Предложение комиссара прошло.

– У меня еще куча проблем, – сказал Гусельников, яростно орудуя ложкой в консервной банке. – Первая – дрова. Сейчас их запас – дня на три. Вторая – хлеб. Мы привезли с собой восемь мешков муки, но нет возможности самим его печь. Третья – транспорт. Нам по наследству достался бортовой дизельный «Урал», но топлива – кот наплакал, без машины нам труба, ездить придется много. Четвертая проблема – продовольствие. Наших запасов хватит от силы на месяц, в избытке имеется только картошка. Достаточно? Или продолжить?

– Затормози, – остановил его Комбат. – Наговорил столько, что голова кругом пошла.

Некрытов отставил кружку с чаем и задумался, костяшками пальцев барабаня по некрашеным доскам стола.

– Комиссар, вместе с Гусельниковым поезжай в райцентр, установи контакты с казаками. Пусть помогут с бензопилой и покажут, где можно напилить дров. Вывезем на нашем «Урале». Где взять солярки? Действительно – проблема.

– Разрешите, Николай Николаевич? – попросил слова Ратников. – Дизтопливо никто нам не преподнесет на блюдечке с голубой каемкой, надо выкручиваться самим. Через наш третий пост на Грозный идет много техники. Предлагаю по ведру «стрелять» у водителей, думаю, войдут в положение и своим не откажут. Тара под солярку имеется, на посту стоят две пустые двухсотлитровые бочки.

Некрытов вздохнул.

– Хоть и негоже нам заниматься дорожными поборами, но другого выхода я не вижу. Январь пообещал в ГУОШе (ГУОШ – группа управления оперативного штаба) помочь сухпаем, кое-какими продуктами и соляркой, но до Моздока еще нужно добраться.

– Комбат, – снова вступил в диалог Гусельников. – Есть задумка: найти в округе хлебопекарню и договориться насчет хлеба. Мы сдаем муку и получаем готовый хлеб, конечно, мукой придется с ними поделиться, за «спасибо» нам никто не станет помогать. Глядишь, неделю-другую протянем.

– Принимается. – согласно кивнул Некрытов.

За столом зашумели, полагая, что разговор окончен, но со своего места поднялся Док. Он вскинул руку, требуя внимания.

– Я, как врач отряда, обязан следить за здоровьем личного состава…

Говорил он неторопливо, будто с ленцой, слова, как крупные горошины, медленно скатывались с его полных губ.

– Видите, в каком состоянии столовая? Идеальная среда для обитания и размножения всяких хвостатых тварей, типа мышей и крыс. Немудрено подхватить здесь какую-нибудь заразу. Поэтому требую элементарного соблюдения чистоты и поддержания порядка. Это трудно в наших условиях, но необходимо. Это первое.

Далее, на заставе, вернее, в нашем отряде, есть приличная баня. С помывкой и стиркой проблем не предвидится, были бы дрова и вода. Сейчас весна и, хотим мы этого или нет, надобно произвести генеральную уборку на территории отряда – собрать весь мусор, хлам и сжечь все это.

Последнее, что я хотел сказать: нам в авральном порядке нужно выкопать погреб, чтобы сохранить картошку. Это наш второй хлеб.

– Дельная инициатива, – поддержал его Гусельников. – Как я сам не догадался? В тепле картошка через неделю начнет портиться.

Некрытов подвел черту под предложением Дока.

– Второй взвод Костина до часу дня занимается рытьем погреба, после обеда дайте отдохнуть людям перед заступлением на дежурство.

Дверь в столовую распахнулась, и вошел Куликовский. Услышав последние слова Комбата, он сообщил:

– Развод в семнадцать тридцать совместно с красноярским отрядом. Построение перед вокзалом. Быть тепло одетым и при себе иметь оружие с боекомплектом. Сегодня я заступаю дежурным по штабу заставы.

К полудню над столовой дымила жестяная труба, огромная кухонная печь жадно пожирала остатки драгоценных дров. На пищеблоке ловко управлялись с кастрюлями две местные женщины. Обеим лет по двадцать пять, стройные, словно молодые березки. Обеих звали Наташами. Обращаться к ним по фамилиям было как-то неудобно, поэтому различали их по росту: Наташа большая и Наташа маленькая. Последняя была с сынишкой Русланчиком, который постоянно крутился под ногами у матери.

Прошло не менее двух часов, как в поисках хлебопекарни с заставы ушел «Урал» с Гусельниковым. Водителем машины назначили сержанта Трофимова, имевшего при себе водительские права. В сопровождение выделили двоих бойцов из взвода Костина.

Некрытов нервничал в ожидании тыловика: все-таки первая самостоятельная поездка по Чечне. Высмолив подряд две сигареты, он вышел из вагона и отправился на третий пост, представляющий собой сооружение из бетонных блоков и мешков с песком, – с бойницами на три стороны. Асфальтовая лента шоссе – в пяти метрах, на ней змейкой уложены такие же изделия из бетона, способные пропустить любую транспортную единицу только на самой малой скорости. Вдоль дороги извивался пятидесятиметровый неглубокий окоп с насыпным бруствером.

Перпендикулярно автостраде в сторону станицы Малиновской уходила грунтовая дорога. На ней, не имевшей стратегического значения, устанавливать «змейку» не имело смысла. Такое решение было принято командованием федеральных войск.

Еще издали Некрытов заметил в окопе двух бойцов. Подойдя поближе, узнал Жукова и Громилу. Они лопатами выбрасывали наверх землю, поднимали окопный бруствер.

Откинув матерчатый полог, заменявший входную дверь, Некрытов зашел внутрь.

Ратников и Белохвост через амбразуры вели наблюдение за автомагистралью. Внутри блокпост имел ухоженный вид, насколько позволяли полевые условия. Земляной пол, утрамбованный не одной сотней ног до каменной твердости, был чист. Под окурки стояло несколько пустых банок. Перед бойницами – три самолетных кресла. У стены аккуратно стояла пара противотанковых гранатометов. Десяток зарядов к ним лежал в бетонной нише, укрытый от случайного контакта с шальной пулей или осколком.