class="p1">О необходимости применения в языкознании общенаучных понятий мы трактуем в предыдущей главе этой работы. Вышеизложенные выводы обязательно должны быть приняты во внимание при чтении нашего теперешнего рассуждения о системе категорий. Мы исходим из общепринятого разделения языка и речи, но прибавляем к этому разделению также и синтез языка и речи, который мы находим в категории текста. Эти три области языкознания, во-первых, вполне раздельны и даже противоположны, во-вторых, эту раздельность нужно понимать только условно, только ради анализа. На самом же деле и фактически они представляют собой диалектическое единство, т.е. единораздельную цельность. При условии сохранения этой диалектики в нетронутом виде ничто не мешает нам говорить о каждой из этих трех языковых областей также и раздельно. Следовательно, чтобы сохранить системность положения, необходимо сначала осветить общенаучное понятие в языке в узком смысле, в речевой области и в области текста.

Что касается первой из этих областей, а именно языка в узком смысле слова, т.е. в его противоположении с речью, то, очевидно, сущностью такого специфического понимания языка является не что иное, как смыслоразличительная деятельность. Когда же мы переходим от языка к речи, то речевой поток является уже не просто различением смысла, но становлением и живым потоком этой смыслоразличительной функции. Тут и осуществляется то, что мы в названной работе называли коммуникацией или коммуникативной функцией языка. И если язык и речь диалектически объединяются в тексте, то, очевидно, и в этой текстовой области тоже должны быть свои общенаучные понятия.

Начнем с первой области языка, т.е. с языка в узком смысле слова, с языка в его противоположности речевому потоку. Характерная для этой области смыслоразличительная функция, как мы сейчас увидим, выражается, во-первых, в исходной, еще доструктурной заряженности и заданности смысла, которая в дальнейшем превращается в то, что мы называем валентностью языка; а эта языковая валентность выражается в том, что мы назовем моделью и квантом. Мы считаем, что для анализа смыслоразличительной функции языка в свете общенаучных понятий этих категорий на первых порах будет достаточно сказанного.

Коммуникативно-смысловой заряд

а) Одна из первых особенностей языкового элемента, требующих если не доказательства, то, во всяком случае, известного разъяснения, это – смысловая заряженность языкового элемента. Здесь уже приходится вступать в борьбу с тем обывательским пониманием языка, когда на язык переносятся старые механистические взгляды, уж давно ушедшие в прошлое для современной передовой науки. Современное научное представление о мире не механистично, но жизненно-органично, и не дискретно-неподвижно, но жизненно-динамично и творчески-напряженно.

Больше всего и ярче всего это выразилось в понимании атома, ядра атома и электрического заряда, лежащего в глубине атомного ядра. Получается так, что вся действительность не только подвижна и текуча и не только динамична, но и в буквальном смысле слова взрывна. В основе всего лежат заряды, а не готовые и мертвенно-неподвижные и очень маленькие кусочки материи. Все такого рода «кусочки» имеют под собой целую бездну разного рода зарядов, могущих повергнуть в крах любой такой «кусочек», как, правда, и создать их в любых размерах. Для передовой науки – эта «зарядная» теория уже ни у кого не вызывает никаких сомнений. И только в языкознании этот термин все еще отсутствует.

Действительно, что такое человеческое слово? Ведь всякое же слово бесконечно разнообразно в своих значениях и смысловых оттенках. Всякое человеческое слово также бесконечно разнообразно в степени своего воздействия на воспринимающих это слово. Одним или двумя словами можно повергнуть человека в отчаяние или, по крайней мере, в то или иное смущение. Одним или двумя словами можно даже физически убить человека. Но одним или несколькими словами можно также оживить или, по крайней мере, обнадежить человека. Но есть великие имена, которые двигают целыми народными массами. И, вообще, всякое человеческое слово в основе своей обладает таким смысловым зарядом, от которого часто неизвестно чего и ожидать. И это, конечно, не просто физический звук слова, но и не просто та мысль, которая в этих звуках выражается. Это – нечто настолько глубокое, что уже не сводится ни на какие отдельные функции слова, а наоборот, лежит в основе всех этих функций и является их жизненной силой, то малой, то большой, и часто совершенно неожиданной. И поскольку заранее еще неизвестно, на что способно данное слово и какое событие оно вызовет в человеческой жизни, необходимо сказать только одно: в основе своей слово есть заряд, и не физический заряд, а коммуникативно-смысловой заряд; и физические размеры его возможных действий часто даже нельзя заранее предусмотреть.

Ввиду непопулярности представлений о заряде среди языковедов было бы не худо закрепить этот момент как-нибудь и терминологически.

б) Нам представляется, что для такого термина в первую очередь полезно привлечение греческого корня gen, или gon, указывающего как раз на происхождение, становление или порождение. Поэтому нам представлялось бы весьма удобным назвать изучаемый нами языковой и речевой момент автогенным принципом или автогоническим, протогоническим принципом. Нам представляется также, что здесь не худо звучал бы также такой термин, как «генератив». В этом смысле употреблялся также термин интенция, интенциональный акт, указывающий на тенденцию, намерение, на объективирующий акт. Термин «функция», который часто привлекается в языкознании, имеет слишком общее значение и легко сводим на математическое представление. Если же под функцией понимать первичное смысловое действие, лежащее в основе всякой структуры, то этот термин, пожалуй, тоже может здесь привлекаться.

Структура смыслоразличительной функции принципа

а) Сейчас мы должны перейти к тем новым категориям, без которых коммуникативно-смысловая функция становится лишенной всякого смысла. Именно, всякий языковой элемент ни в коем случае не является только зарядом, т.е. только какой-то силой, действующей неизвестно как и неизвестно в каком направлении, и неизвестно в какой сфере. Признавать такой смысловой заряд в его абсолютной данности и при этом не говорить ни о чем другом, это тоже значило бы оставаться в плену у старой абстрактной метафизики и признавать языковые элементы как некоего рода вещи-в-себе и притом ни с какой стороны не познаваемые. Другими словами, чтобы быть реальной основой языкового элемента, лежащие в основе языка смысловые заряды тут же должны обладать определенного рода формой или, чтобы избежать этого многозначного термина «форма», они обязательно должны обладать той или иной структурой. Структура языкового элемента – это уже не просто его смысловой заряд, но и его единораздельная цельность. В современной точной науке тут употребляется один термин, который тоже было бы весьма не худо применить и в языкознании. Правда, некоторыми деятелями языкознания этот термин уже не раз и весьма плодотворно использовался. Однако, нам кажется, что этому