Черт побери. Похоже, за мной и в самом деле следили. Люди Паскевича оказались лучшими профессионалами, чем я. Напрасно я считала Паскевича недалеким: от его железной хватки было невозможно освободиться, а его поступки показывали, что он человек опытный.

По квартире я теперь передвигалась пригнувшись, стараясь не привлекать внимания тех, кто мог наблюдать за мной с улицы. Жалюзи в спальне были всегда опущены, но на кухне они были слишком коротки и не прикрывали окно. Комната Йенни была заперта, и на всякий случай я прикрыла плотнее дверь в комнату моей второй соседки. Рассмотреть сидящих в машине не удавалось даже в бинокль. Номер ее тоже был незнаком. Некоторые номера автомобилей, на которых бандиты Паскевича катались по Финляндии, я помнила: отморозки с гордостью налепили на свои машины легко запоминающиеся номера из одинаковых цифр, так что они сами отпечатались у меня в памяти, но, разумеется, я знала далеко не все.

Стиральная машина закончила работу, но идти во двор, чтобы развесить белье, я не рискнула — не хотелось становиться легкой мишенью. В шкафу лежал бронежилет, но каски не было, да и, выйдя во двор в таком снаряжении, я привлекла бы излишнее внимание соседей. В конце концов, можно воспользоваться сушилкой в подвальном помещении соседнего подъезда. Туда я смогу попасть через цокольный этаж нашей части дома, а затем выйду на улицу через чужой подъезд. Хотя, если бандиты подготовились, они изучили план дома и знали о такой возможности.

Мне совершенно не хотелось, чтобы эти люди, проследив за мной, узнали о существовании убежища в Дегербю, но не могла же я вечно сидеть здесь! Мелькнула идея: добраться до местности Хевосенперсет,[3]где я провела детство. Уж там-то меня точно никто не найдет! Осталось только выбрать: самолет или поезд. Путешествовать по воздуху безопаснее, но, с другой стороны, из поезда при необходимости можно выйти в любой момент. Я обдумывала эти варианты, вытаскивая белье из стиральной машины.

После смерти матери меня взял к себе дядя Яри. Мне здорово повезло, что органы опеки решили отдать меня на воспитание двадцатидвухлетнему родственнику, а не сдавать в детский дом. Дядя Яри жил в Северной Карелии, в местечке под названием Хевосенперсет, и после его смерти домик отошел ко мне, но, честно говоря, я не собиралась жить там постоянно. Домик стоял в красивейшем месте, на берегу залива, и сосед, Матти Хаккарайнен, много раз уговаривал меня продать его: мечтал поселить там кого-нибудь из своих пятерых детей. Но пока из планов соседа ничего не вышло, и домик по большей части пустовал.

Я придерживалась простых правил в отношении дядиного домика: с удовольствием приезжала туда, если не было других желающих погостить.

В квартире до сих пор стоял старый аппарат городского телефона: мои соседки жаждали его выбросить, но я отговаривала их — хоть я и старалась почаще менять сим-карты, стационарный телефон оставался надежнее и безопаснее мобильного. Матти Хаккарайнен ответил после третьего гудка. На заднем фоне слышалось завывание электропилы.

— Конечно, приезжай, будем только рады. Я подниму шлагбаум, не забудь потом закрыть его за собой. Да, здесь сейчас электрики работают.

— А что они делают?

— На территории лесного хозяйства недавно построили кучу коттеджей. Сейчас туда проводят электричество.

— Не может быть!

— Истинная правда. Дома уже построены, и сейчас к ним тянут линию электропередач. Сама знаешь, сегодня никто не захочет жить в сельском доме без удобств и электричества, как в старые времена. Я, кстати, тоже вот установил электрический насос к скважине. Как приедешь, заходи за парным молоком, свежими яичками и домашним хлебом. Майя напекла пирогов, в лесу полно ягод, уже грибы пошли. — Хаккарайнен был очень любезен.

Закончив разговор, я заказала машину напрокат и забронировала билет на поезд. Когда я снова выглянула в окно, джипа с затонированными стеклами уже не было.

Может, я зря заволновалась, но на всякий случай решила немного поплутать, чтобы запутать следы. Покинув дом через черный ход, прыгнула в автобус на Мякеланкату, проехала пару остановок, пересела на трамвай и доехала до Пасилы. Осторожно осмотрелась — хвоста не было. Если соседки не заметят пропажи пакетика чипсов, то и не догадаются, что я заходила домой. Я делила квартиру с двумя студентками — Рииккой и Йенни. Они перебивались с хлеба на воду, но я не сомневалась, что этим девушкам можно доверять, они никогда не продадут меня Паскевичу. Риикка изучала теологию и собиралась стать священником, а Йенни — театральное искусство и мечтала об артистической карьере. Иными словами, обе готовили себя к публичным выступлениям, в то время как я стремилась всегда оставаться в тени.

В вагоне было лишь несколько человек. Никто не обращал на меня внимания, но я старалась не расслабляться и осматривала всех входящих, особенно на остановках в городах — Иматра, Коувола, Лаппеенранта. Арендованная машина дожидалась меня на вокзале в Йоенсуу. Понимая, что крутая, неровная дорога к дядюшкиному дому от недавних дождей стала еще хуже, я решила взять небольшой джип. Мне всегда нравились внедорожники: высокая посадка, хороший обзор. Внимательно осмотрев автомобиль, я незаметно сунула под машину детектор, определяющий наличие взрывчатки, но ничего не обнаружилось. По пути я завернула в супермаркет большого торгового центра и запаслась продуктами: картофелем, макаронами, консервированным тунцом, бараньими колбасками и пирожками. Все это было весьма калорийно, но сейчас мне следовало заботиться о запасе жизненных сил, а не о талии. В винном отделе я взяла пару бутылок рома, одну в подарок Хаккарайнену, его жене Майе выбрала большую коробку мармелада.

В окрестностях Йоенсуу встречалось немало машин с российскими номерами, и я довольно быстро к ним привыкла — нельзя же шарахаться от каждой. После Юлямюллю дорога опустела, я немного расслабилась и погрузилась в собственные мысли. В Оутокумпу была всего одна улица, и машины по ней почти не ездили. Я не заглядывала сюда после смерти дяди, лишь пару раз, бывая в этих местах, проезжала через Куопио и останавливалась в Туусниеми, чтобы зайти в супермаркет за продуктами. Наш дом находился почти на границе с округом Каави, поэтому дядя выхлопотал мне право посещать школу в соседней губернии, до которой было добираться гораздо ближе. Там я закончила начальные классы, а лицей был в другом городке, гораздо дальше от дома. С деньгами у нас всегда было не очень хорошо, поэтому дядя Яри ездил исключительно на старых машинах, периодически меняя сильно подержанный «датсу» на не менее древнюю «ладу». И довольно долго я искренне считала, что ржавые крылья — неотделимый признак всякого автотранспорта.

Неровная каменистая дорога петляла в кустарнике, кое-где еще доцветала сирень. Нашу деревню окружал глухой лес, и в детстве это давало мне чувство покоя и защищенности. Однако чем дальше я ехала, тем сильнее меня охватывало ощущение каких-то свершившихся перемен. Все стало ясно, когда внезапно передо мной открылась просека — было похоже, деревья спилили совсем недавно. На повороте я увидела красивый указатель «Рантаярви Суурниеми». Великий Приозерный Мыс — благозвучное название.