Тинка отослала погрузившуюся в книгу Лисси назад в прихожую и нали­ла в кошачью миску немного молока.

В гостиной висел большой портрет Казимира, согласно которому кот дол­жен был выглядеть писаным красавцем: зеленоглазый, рыжий с белыми полоска­ми на спинке, с белыми лапками и бе­лым кончиком хвоста.

У ног Тинки послышалось довольное урчание, подошедший Казимир стал шумно лакать из миски. Там, где его не­видимый язык погружался в молоко, на поверхности появлялся маленький кра­тер. Белые брызги разлетались во все стороны, и молока в миске становилось все меньше.

Тинка следила за этим с улыбкой уми­ления. Затем она подняла голову, и взгляд ее упал на отверстие, из которого струился холодный туман. Еду девочки должны были добывать себе сами с помо­щью колдовства. С каким удовольствием Тинка наколдовала бы сейчас свежий, на­мазанный сливочным маслом рогалик.

— Нет! — строго приказала она себе и похлопала по выпуклому животику.

Затем, словно усомнившись в собст­венном зрении, Тинка зажмурилась, но через секунду открыла глаза и устави­лась на каменную кладку под «холо­дильным» отверстием. Там, перед серым камнем, она уже прежде заметила что-то движущееся. Или ей это почудилось? Нет, она точно видела: секунду назад там двигались маленькие белые полос­ки, но теперь они бесследно исчезли.

Казимир? — вопросительно оклик­нула Тинка. Кот у ее ног отозвался ко­ротким резким «мяу», после чего после­довал звук сильной отрыжки.

В чем дело? Мы идем наконец? — раздался снаружи голос Лисси. В нем прозвучала насмешливая нотка: ведь это Тинка так ее торопила.

А перед глазами Тинки все еще тан­цевали тоненькие белые полоски. Когда она сжала веки, полоски словно проник­ли внутрь нее: они были похожи на зебр, у которых все черное стало про­зрачным.

Тинка смущенно тряхнула головой, словно желая освободиться от странно­го видения.

— Лисси, послушай... — начала она, но ее сводная сестра и подруга сделала знак рукой, чтобы ей не мешали, и опять погрузилась в чтение.

К тому времени, когда девочки нако­нец добрели до здания школы, Лисси уже успела перелистать добрую полови- . ну книги. По тому, как энергично она переворачивала страницы, Тинка поня­ла, что Лисси все еще не нашла подхо­дящего заклинания.

— Ну и что ты будешь делать? — осто­рожно осведомилась Тинка.

Лисси сердито захлопнула книгу и проворчала:

Этой книгой вполне можно подпе­реть качающийся шкаф. Видно, это единственное, на что она годится.

А что там, собственно, внутри? — Задавая вопрос, Тинка старалась гово­рить совсем тихо, потому что к школе со всех сторон спешили ученики, толпа­ми устремляясь к входной двери. Никто не должен был слышать, о чем они с Лисси беседуют.

Монотонным голосом примерной ученицы, любимицы учителей, Лисси перечислила напечатанные в книге вол­шебные рецепты;

Как удалять жирные пятна с тет­радных листов. Как очинить карандаш, не имея точилки. Как, не оставляя сле­дов, стереть ошибки или разгладить за­гнутые уголки тетрадной страницы. — Она возмущенно фыркнула и вынесла окончательное заключение: — Формен-ная белиберда для зубрилок и выскочек, а для всех остальных — никакого проку!

Умение незаметно стереть ошибки вполне может пригодиться, — перебила ее Тинка и получила в ответ один из знаменитых Лиссиных взглядов, гово­ривших: «У тебя все же какого-то вин­тика в голове не хватает».

Поток одноклассников увлек девочек за собой, и они вступили в высокий вестибюль старинной почтенной школы. Их класс находился тут же, на первом этаже, по соседству с внутренним дво­риком, где ученики в хорошую погоду гуляли на переменах. Тинка и Лисси делили между собой первую парту, сто­явшую прямо напротив учительского стола. Приклеенная в качестве разделительной линии блестящая лента оран­жевого скотча напоминала о том време­ни, когда они еще не только не дружи­ли, но даже терпеть друг друга не могли. Хотя это было совсем недавно, девочкам казалось, что прошла целая вечность.

Лисси вдруг непривычно затихла. Она все еще твердо рассчитывала най­ти волшебное заклинание, которое по­могло бы ей решить проблему с мате­матикой.

Пришел господин Ваннэ и спутал все планы

Математику в классе, где учились Лисси и Тинка, преподавала госпожа Райнгард по прозвищу Смерч, которое она полу­чила потому, что никогда не ходила нор­мальным размеренным шагом, а посто­янно куда-то мчалась. Даже во время уроков она вихрем носилась по классу, оказываясь то тут, то там, в процессе объяснений не давала покою ни рукам, ни ногам, в результате чего добивалась, чтобы ученики не отвлекались, не отлы­нивали и не считали ворон.

Госпожа Райнгард по причине, не до конца понятной ей самой, выделяла сре­ди других детей Лисси. Ей импонировали отвага, прямота и честность этой де­вочки, которая всегда все осмеливалась говорить прямо и без обиняков. Воз­можно, Лисси была чуть-чуть несдер­жанной, но госпоже Райнгард она напо­минала ее саму в те далекие времена, когда она была школьницей.

Бурная натура госпожи Райнгард в один из выходных сыграла с ней злую шутку. Учительница прошла краткий курс подготовки по виндсерфингу, одна­ко не учла, что этот опасный спорт тре­бует куда большей осторожности и бо­лее тщательной тренировки. Она смело взобралась на доску при сильном ветре, и шквал начал уносить ее все дальше от берега, на середину озера, где у нее про­изошло лобовое столкновение с парус­ной лодкой, от которой она не сумела вовремя отклониться.

Следствием аварии было тяжелое ра­нение головы. Хотя, по заключению врачей, жизнь госпожи Райнгард была вне опасности, она лежала в клинике, где была погружена в искусственный сон, и говорили, что она вряд ли смо­жет вернуться в школу раньше оконча­ния летних каникул. Весь класс был в шоке, когда госпожа директриса сообщила об этом несчастном случае. Госпо­жу Смерч любили, несмотря на то что она предъявляла высокие требования к своим ученикам и никому не давала спуску.

Проблема Лисси с понедельника име­ла имя — Вальтер Ваннэ. Носивший это имя господин был прислан в класс на замену госпожи Райнгард.

— Если когда-нибудь объявят кон­курс на мистера Сверхосновательного-и Сверхточного, то Ваннэ, без сомнения, выйдет из него победителем, — увидев его, сказала Лисси.

Господин Ваннэ был довольно молод, довольно мал ростом, у него было не очень много волос на голове, и он имел довольно перекошенную — скорее от не­уверенности, чем от злобы, — физионо­мию. Большей частью он ходил, втянув голову в плечи, и постоянно зыркал своими боязливыми заячьими глазками туда-сюда.

Никто ни разу не видел, чтобы он смеялся.

Зато он был знаменит тем, что испол­нял все порученные ему дела предельно точно и пунктуально. Так, в понедель­ник, на первом же уроке математики в их классе, он вытащил красную запис­ную книжку госпожи Райнгард, куда она вносила отметки учеников и где де­лала записи о выполнении ими домаш­них заданий и классных работ, и при­нялся самым тщательным образом ее изучать.