«Придется принять бой».

За очередным поворотом остановился, а когда подскакала Мария, сказал, сдерживая прерывистое дыхание:

«Батуем коней. Без боя не уйти».

Он быстро уложил Витю в гнездышко, попросив его: «Лежи смирно. Не бойся, мы с мамой вон за тем камнем будем», начал вместе с Марией батовать лошадей. Крепко привязав повод к седлу, достав из переметной сумки гранаты, позвал Марию, уже заканчивавшую вязать повод.

«Полезли скорей».

Метрах в двадцати выше дороги Андрей приметил удобную для укрытия скалу и теперь ловко и быстро карабкался вверх. Мария не отставала.

Площадка, куда они вскоре поднялись, оказалась действительно очень удобной. Валун — хорошее укрытие от пуль. Обзор — что надо: видна и дорога, и скалы, по которым басмачи (Андрей прекрасно знал их тактику) обязательно начнут их окружать.

Из-за поворота выскочило сразу несколько басмачей. Мария начала целиться, но Андрей остановил ее: «Я гранатами их».

Теперь басмачи скакали молча. Карабины держали наготове. Бандиты могли стрелять на скаку, мгновенно и точно, поэтому он выжидал удобный момент, чтобы бросить первую гранату неожиданно, не слишком рано, но и не опоздать: прорвись три-четыре басмача к сбатованным лошадям — положение станет безвыходным.

«Кидай, Андрюша! — прошептала Мария, но Андрей даже не пошевелился. — Кидай!»

Первую гранату он бросил на дорогу перед всадниками метрах в трех. Басмачи, увидев гранату, натянули поводья, разрывая удилами лошадиные губы; разгоряченные кони взвивались на дыбы; граната рванула, калеча коням ноги, пропарывая животы; а в наседавших сзади всадников полетела следующая, и сразу же ударили о камни басмаческие пули. Стон, ржание и крики не заглушали ни тупого клацания пуль, ни визга рикошета.

«Огонь!» — крикнул Андрей, и, опешившая было от взрывов, криков, выстрелов, визга пуль, Мария начала спокойно стрелять по всадникам и даже увидела, как один из басмачей после ее выстрела склонился и сполз с седла, а испуганная лошадь шарахнулась и покатилась в обрыв.

Заплакал Витя. Он встал на ножки и, ухватившись ручонками за край своего короба, кричал:

«Мама! Мама!»

Мария рванулась было вниз, но Андрей, придавив ее, прохрипел зло: «Куда?! Убьют!» — потом крикнул сыну: «Не бойся. Мы здесь!»

Басмачи в это время скакали к повороту, стреляя и гикая. А те, которые потеряли лошадей, укрылись за камнями и беспрерывно стреляли. Андрей швырнул гранату. Но слишком поздно: два басмача проскочили к повороту.

«Гранаты, Маня! Гранаты!» — крикнул Андрей и, вскинув карабин, выстрелил в первого басмача. Тот грузно осел, а конь, сделав несколько скачков, остановился у сбатованных лошадей, прижался к ним. Виктор еще громче и испуганней закричал: «Ма-ма-а!» Второй басмач выстрелил в ребенка, и крик его, тонкий, пронзительный, оборвался на последнем слоге.

«Гранаты!» — заорал Андрей, и Мария снова обрела спокойствие. Она бросила одну, за ней другую гранату. Взрывы остановили атаку басмачей. Андрей же в это время подбил лошадь под стрелявшим в Виктора басмачом, а потом и его самого, пытавшегося высвободить ногу из стремени.

Басмачи спешились за нижним поворотом и, укрываясь за камнями, начали наступать справа и слева от дороги. Стреляли редко, но все пули ударялись в валун, разбрызгивая гранитные осколки.

«Не высовывайся, Маня. Убьют сразу».

Сам Андрей тоже стрелял редко. Бил только наверняка. Басмачи приближались.

«Долго нет дорожников, — спокойно, чуть-чуть удивленно проговорил Андрей, достал пистолет и, положив его у камня, сказал: — Если ранен буду, застрели. Потом себя. Живой не давайся, истерзают».

«Вити нет у нас! Ребенка застрелили!»

«Молчи. Поближе подползут — стреляй в них. И гранатами».

Больше они не разговаривали. Андрей стрелял все так же расчетливо, все так же клацали вражеские пули вокруг них, обсыпая колючей каменной крошкой. Мария лежала за валуном, ждала, когда Андрей разрешит ей стрелять.

«Гранатой давай. Чуть выше дороги», — скомандовал Андрей, и Мария, чуть-чуть привстав, бросила гранату. Андрей швырнул вторую, затем крикнул:

«Огонь!»

Осталось только три гранаты, и они берегли их на самый критический момент боя, а по басмачам, перебегавшим от камня к камню, стреляли из карабинов.

То один, то другой басмач боднет головой камень и останется лежать, но их было слишком много, и они перебегали, переползали и стреляли, стреляли. За этой стрельбой ни Мария, ни Андрей не услышали скачущих на помощь дорожников, а когда увидели первых всадников, Мария тяжело ткнулась лицом в ладони, а Андрей бросил одну за другой две гранаты, чтобы басмачи не встретили дорожников губительным огнем.

Шел еще бой, басмачи еще отстреливались, а Мария, обдирая руки об острые камни, торопилась вниз. Подбежала к лошади, взяла сына и засмеялась и зарыдала от радости: Витя застонал, Витя был живой!

Кто-то из дорожных рабочих расстелил на камнях халат, Мария положила на него Витю, быстро достав бинты из переметной сумки, опустилась на колени, разорвала обертку бинта и только было собралась приложить бинт к ране, как ее отстранил пожилой мужчина в полосатом ватном халате и тюбетейке, из-под которой выбивался льняной чуб:

«Позвольте. Я — врач».

Он приложил к ране смоченный йодом тампон и, ловко подхватив ребенка под спину, приподнял его и попросил Марию:

«Вот так поддержите, пожалуйста».

Мария подставила обе руки, Витя застонал, а потом, едва шевеля запекшимися губами, начал шептать: «Мама… Мама…»

Мария едва сдерживала рыдание.

Вскоре бой утих, и Андрей, возбужденный и радостный от того, что жив сын, что живы они с Марией, а от банды остался всего лишь десяток сумевших ускакать басмачей, присел на корточки рядом с Виктором и сказал немного торжественно:

«Первое революционное крещение».

«Андрюша, поехали домой».

«Наоборот, вниз нужно. В комендатурский медпункт».

«Домой, Андрюша. Я его выхожу сама».

«Да, да, — вмешался в разговор доктор дорожной бригады, — вниз очень рискованно. Подумайте только: четыре тысячи метров — огромный перепад. Адаптация и без того очень сложна для ребенка, а тут еще потеряно много крови. Я бы не рискнул. И примите совет: прикладывайте к ране мумие. Можно, пожалуй, и попить. Три раза в день. Растворять не больше рисового зернышка. На несколько дней я вам дам, а там у пастухов разжиться сможете».

«Есть у нас мумие. Дедушка Ормон принес. Сказал: кровь земли, людям силу дает».

«Вот и прекрасно. Поезжайте на заставу. Мы проводим вас».

Десять дорожников и врач проводили их до заставы. С тех пор Мария и слушать не хотела о поездке в отпуск, хотя уже провели через Памир дорогу, а про басмачей начали даже забывать. И вот только сейчас они простились со своей горной заставой насовсем. Андрея перевели в Прибалтику, только что ставшую советской.

Теперь машина с трудом ползла вверх,