– Ну что ты там высматриваешь? – не унималась Лина, чувствуя взволнованное состояние Китти. – Почему бы тебе не рассказать поподробнее, о чем вы разговаривали с Натаном? Ведь ты столько времени провела с ним наедине!

Девушка решила отмолчаться. Ей не хотелось раньше времени заводить с матерью разговор о приглашении на обед. Сначала она должна посоветоваться с отцом. Если он будет настроен категорически против ее участия в приеме в честь Уэлдона Эдвардса, тогда что ж, так тому и быть.

Она любила свою ферму, ей нравилось возиться со скотиной и проводить время на воле, под открытым небом. Необходимость сидеть смирно, заточенной в четырех стенах, только раздражала ее.

Глядя, как приближается к дому усталый отец, Китти с трепетом гадала, как он отнесется к желанию Натана Коллинза ухаживать за его единственной дочерью. Ведь она часто слышала из его уст весьма нелицеприятные отзывы и об отце молодого человека, Аароне Коллинзе, и об управляющем богатого плантатора, некоем господине Люке Тейте. Девушка боялась, что отцу не по вкусу придется идея отправиться на обед в честь Уэлдона Эдвардса, ярого сторонника выхода Северной Каролины из Союза Американских Штатов.

Джон был на полпути к дому, когда навстречу ему выскочил, размахивая руками, Джекоб. Оба повернули в сторону коровника, и Китти едва усидела на месте – так ей хотелось вместе с ними заглянуть в стойло Бетси. Но она так и не решилась выйти, не в силах предугадать, какое решение примет отец. Вряд ли он запретит принять приглашение Натана. Это не в его обычае. Скорее всего, отец скажет, что она вольна решать такие дела сама. Но ведь Китти не сможет позволить себе отправиться в гости, зная, что отец в душе против этого. Ее отношения с отцом – одно дело, а Натан – совсем другое. Внезапно Китти почувствовала легкий укол вины. Да, действительно, это были совершенно иные, новые, никогда до того не испытанные ею чувства.

Лина, находившаяся до сих пор в спальне, вышла, чтобы намочить холодной водой тряпку. Она выжала ее и приложила ко лбу со вздохом:

– Ну вот, теперь мне ни за что не избавиться от этой жуткой головной боли. А все из-за отвратительной сцены, которую ты устроила в коровнике. Ужасно! – содрогнулась она, продолжив: – Ты уже видела отца? Я непременно должна поговорить с ним о том, как ты вела себя нынче перед Натаном. – Пылающие гневом глаза обратились на Китти. – Какое бесстыдство! Надеюсь, он задаст тебе выволочку, которую ты вполне заслужила!

Лина еще долго ворчала, опустившись на длинную деревянную скамью возле стола. Китти вспомнила, как отец сколачивал эту скамейку в те времена, когда еще был полон надежд обзавестись кучей детишек, которые бы все помещались за обеденным столом, во главе которого сидел бы он.

Девушка задумчиво скользнула взглядом по кухне: очаг, где на грубо сколоченном поставце красовался котел с остатками вчерашней ухи, в которую добавили свежих яиц и картошки; кухонная дверь, покосившаяся и растрескавшаяся – Джон так и не собрался привести ее в порядок; неструганые полки. Неуютный, запущенный вид.

Внезапно Лина что было силы ударила кулаками по столу, так что Китти вздрогнула.

– Скажешь ты наконец, зачем сюда явился Натан Коллинз?! Неужели не ясно, что твое упрямство делает мою головную боль еще ужаснее? Почему ты молчишь? Что с тобой происходит?

Но Китти, словно не слыша, смотрела в окно в сторону коровника, где находились ее отец и старый Джекоб.

– Кэтрин! – истерически взвизгнула мать. – Как ты смеешь вести себя подобным образом?! Почему ты ненавидишь меня? Ведь я желаю тебе только добра. Ты мое единственное дитя. И я хочу, чтобы ты была счастлива! Боже милостивый, ну чем же я заслужила такое к себе отношение?!

Китти слишком хорошо знала, что последует дальше. Мать ударится в слезы и доведет себя до полной истерики, и остаток дня превратится для окружающих в настоящую пытку. Более того, приступ может продлиться несколько дней. И тогда их жизнь обернется адом.

Со вздохом она посмотрела на побагровевшую от гнева Лину.

– Мама, он пригласил меня на обед в воскресенье, – негромко сказала девушка, со странной смесью отвращения и жалости наблюдая, как изменяется выражение лица матери.

На смену гримасе гнева пришла довольная улыбка, осветившая изможденное, худое лицо. Внезапно Китти подумала, что это лицо может быть привлекательным, если с него стереть постоянное выражение недовольства. Когда мать улыбалась – вот как сейчас, – она была вполне миловидна.

– Ох, Кэтрин, как это чудесно! Натан – мальчик из хорошей семьи. Аарон Коллинз – один из самых богатых людей в штате. Это должно означать, что Натан намерен всерьез ухаживать за тобой. Подумай только, что это значит! Ох, и угораздило же тебя отправиться в коровник! Хороша леди в крови и навозе!

Китти, глядя, как радостно хлопает в ладоши мать, подумала, что сейчас Лина похожа на расшалившуюся девчонку.

– Хотя, конечно, еще не все потеряно. Ведь он пригласил тебя на обед уже после того, как увидел в коровнике. И теперь надо показать себя с самой лучшей стороны и вести себя на обеде так, чтобы он не пожалел, что пригласил тебя!

– Сначала я бы хотела поговорить с папой.

– Но о чем еще тут можно говорить? – удивленно уставилась на Китти мать. – Мне казалось, ты наконец поняла, что потратила впустую слишком много времени, болтая с ним без конца и слушая его одного, вместо того чтобы слушать меня. Какое ему дело до приглашения на обед?..

Китти понимала, что не следует рассказывать матери всего – ведь если отец станет возражать против ее присутствия на обеде в честь радикала, мать разойдется не на шутку и Джону не поздоровится.

– У меня нет приличного платья.

– И из-за этого ты так переживаешь? – Лина вскочила, схватила дочь за руку и потащила в спальню. – Думаю, у меня в сундуке найдется кое-что – если только моль не сгрызла за столько лет. Ну, ничего, мы все сможем привести в порядок!

С этими словами мать ринулась в угол, где под грудой домашних одеял стоял старый сундук. Через минуту его крышка распахнулась с ужасающим скрипом.

– Вот оно, мое приданое, – бормотала Лина, вытаскивая одну вещь за другой и с любовью разглядывая их. – Его собирали моя мама и бабушка. Посмотри, какие чудесные ковры, какие платья! И все это пропадет, никому не нужное, на убогой грязной ферме! – В ее голосе звучали грусть и гнев.

Китти нетерпеливо возразила, считая своим долгом вступиться за Джона Райта:

– Но ведь ты же любила отца, когда выходила замуж? И он старался как мог, изо всех сил…

– Да, он сумел вдолбить тебе это все в голову, – сердито фыркнула Лина, теребя кусок тонких кружев. – У нас была бы отличная плантация, если бы ему хватило ума прикупить побольше рабов и как следует вышколить их, чтобы получить хороших работников, как поступил когда-то Аарон Коллинз. Так нет, он, видите ли, вообразил, что сам сможет прокормить семью! Да еще твердил, что красивые вещи и богатая жизнь вовсе не стоят того, чтобы мучить других людей. Теперь ты видишь, к чему это привело? Чувствуешь, как пахнет рыба в котелке? Вот уже неделю мы едим эту проклятую уху! Не думаю, что на плантации у Коллинзов такая же еда!