– В этом нет ничего такого. Учительница сделала ошибку и теперь расплачивается за нее. – Я хотел сострить, но получилось как-то жестоко, и Хартли бросает на меня хмурый взгляд.

– Она забавлялась там не одна, Ройал.

– Что есть, то есть, но это тоже было бы горячо, – я снова пытаюсь пошутить, но уже слишком поздно.

– Ладно, проехали. – Хартли толкает дверь на лестницу и ныряет в проход. – В любом случае мы закончили. Было приятно поболтать с тобой.

Я спешу вслед за ней, чуть ли не бегом шагая по ступенькам.

– Ой, да ладно тебе, не будь такой. Мы же только начали узнавать друг друга. Между нами появилась связь.

Ее смешок эхом отскакивает от стен.

– Между нами не было и никогда не будет никакой связи.

Она увеличивает темп, перепрыгивая через ступеньку, чтобы побыстрее отделаться от меня.

– Никогда? Почему ты так категорична? Тебе стоит узнать меня поближе. Я же очаровательный.

Хартли останавливается, положив руку на перила, но готова броситься вниз по лестнице в любую секунду.

– Ты и правда очаровательный, Ройал. В этом-то и проблема.

И, сказав это, девчонка уносится по ступенькам.

– Если ты хотела погасить мой интерес, то это не лучший способ, – кричу я ей вслед.

В форменной плиссированной юбке «Астор-Парка» ее попка выглядит просто восхитительно.

Лишь оказавшись на расстоянии вестибюля от меня, Хартли поворачивается и бросает на меня насмешливый взгляд.

– Еще увидимся, Ройал.

Махнув мне рукой, она выплывает через огромные дубовые двери.

Мои глаза все продолжают смотреть туда, где только что стояла ее миниатюрная фигурка. Я вдруг понимаю, что улыбаюсь.

Да уж…

Думаю, я все-таки трахну эту девчонку.

– Элла рассказала мне, что сегодня ты подкатывал к учительнице, – спустя несколько часов говорит мне по телефону старший брат.

Прижимая мобильник к уху плечом, я стаскиваю с себя плавательные шорты, и они падают на пол. Весь прошлый час я провел в бассейне, соревнуясь с другим моим братом, Гидеоном. Гид – настоящий пловец, но, вернувшись домой, я не мог думать ни о чем, кроме Хартли, и решил, что парочка кругов, а еще лучше – тридцать, поможет мне отвлечься. Только вот это не сработало. В голове по-прежнему полно грязных мыслишек об этой девчонке, а вдобавок к этому я теперь мокрый и раздражительный.

– Истон, – рычит Рид. – Ты здесь?

– Да здесь я.

– Так ты переспал со своей учительницей или нет?

– Хм, да. И что с того? – дерзким тоном отвечаю я. – Я и раньше спал с училками.

– Да, но только сейчас ты в выпускном классе.

– И?

– Тебе пора повзрослеть. Элла с ума сходит, беспокоясь за тебя.

– Лучше бы она беспокоилась о том, как бы ты не стал ходить налево.

Повисает мертвая тишина. Рид, видимо, старается не заорать на меня. Должно быть, его разрывает от усилий.

Я усмехаюсь в трубку.

– Ладно, дедуля, спасибо, что позвонил. Так мило знать, что Элла всегда сдаст меня, как только я накосячу.

– Ист, – его голос сначала звучит резко, но потом смягчается, – она заботится о тебе, вот и все. Как и мы все.

– О, я чувствую себя таким любимым. – Закатив глаза, я вытаскиваю из комода джинсы и рывком натягиваю их на бедра. – Рид, мы закончили? А то ужин уже готов.

– Нет, мы не закончили, – говорит он, и, несмотря на то что мне ничего не стоит взять и повесить трубку, я все равно, словно повинуясь инстинкту, жду, что он скажет, потому что Рид – мой старший брат и всегда был для меня примером. – Как там новый квотербек, идет на поправку?

– Нет. Ситуация с его разбитым коленом оказалась хуже, чем мы думали, – он вылетел на весь сезон. А на замене у него два ученика девятого класса, которые не смогут сделать нормальный пас, даже чтобы спасти свои жизни.

– Вот дерьмо.

– Угу. Даже подумать никогда не мог, что кто-то из «Астора» может быть настолько убогим спортсменом. Почему они просто не завалили Уэйда на экзаменах?

– Он бы все равно уехал. Вэл сильно расстроена?

– Да нет, она сказала, что он был просто парнем, который помог ей прийти в себя. К тому же она не думает, что парни могут хранить верность, оказавшись на расстоянии от своей половинки.

И я не могу винить девчонку. Ее первый бойфренд начал изменять ей в ту же минуту, как ступил на территорию кампуса колледжа.

В трубке раздается вздох Рида.

– Понимаю. У нее был неудачный опыт. Надеюсь только, эта точка зрения не передастся и Элле. Позаботься об этом ради меня, ладно?

– Ну уж нет. У меня нет никакого желания шпионить за Вэл Каррингтон. И вообще следить за тем, чтобы Элла была счастлива, – это твоя обязанность. Не моя.

Я вешаю трубку, пока он не успел ничего сказать. Из нас двоих Рид всегда был главным, но сейчас дома его нет. Он уехал в колледж, играет в защите в одной из лучших университетских программ по американскому футболу в стране. У него есть девушка, которая его обожает, и возможность начать все сначала.

Что же до меня, то я прикован к Бэйвью в буквальном смысле. Папа предупредил аэродром, что мне не позволено летать. Говорит, я должен доказать, что могу быть трезвым и ответственным. Но это мой последний год в школе – какой смысл быть трезвым и ответственным? К тому же я не собираюсь летать пьяным. Не такой же я дурак, но отец мне не верит.

И хотя я могу позволить себе купить маленькую обтекаемую «сессну», у меня не хватит денег, чтобы подкупить авиадиспетчеров. Хреново, как ни крути, и из-за этого у меня вечно плохое настроение.

Мне приходится делать одно и то же, в том числе спускаться вниз, чтобы поужинать со всей семьей. Эта традиция умерла вместе с мамой, но возродилась, когда папа привез к нам Эллу. Ну а после того, как биологического отца Эллы, Стива О’Халлорана, арестовали по обвинению в убийстве, от этих семейных ужинов стало вообще никак не отделаться. Нам нельзя пропускать их, даже если кто-то явно не в духе и не жаждет проводить время в кругу семьи.

Как, например, сегодня вечером. Близнецы, Себастиан и Сойер, выглядят уставшими – наверное, из-за жесткой тренировки по лакроссу. У Эллы вид задумчивый, у папы – изможденный.

– В твоем огромном шкафу что, не нашлось футболки? – вежливо спрашивает меня отец.

С тех пор как в нашу семью вошла Элла, Каллум Ройал в совершенстве овладел взглядом осуждающего папочки. Раньше ему было плевать на то, что мы делали, как одевались, но теперь он нам спуску не дает.