Двое Сыновей Коростеля легко подняли Джимми. Тоби совершенно не нравились его глаза: они превратились в белые щелки меж полузакрытых век.

— Я лечу, — пробормотал он, когда Дети Коростеля подняли его.

Тоби нашла пистолет-распылитель Джимми и вручила его Рен, сначала отщелкнув предохранитель: Рен, конечно, не сможет выстрелить, куда ей, но в случае чего лучше быть начеку.

Тоби думала, что к саманному домику с ними пойдут только двое добровольцев из Детей Коростеля, но за ними увязалась вся толпа, даже малыши. Они все хотели быть поближе к Снежному Человеку. Мужчины несли его по очереди; остальные высоко держали факелы и время от времени пели странными голосами, похожими на жидкое стекло.

Четыре женщины шли с Рен и Амандой, поглаживая их и касаясь их рук.

— Орикс поможет тебе, — сказали они Аманде.

— Не смейте больше подпускать к ней этих, с синими херами, бля, — сердито сказала Рен.

— Что значит «синими херами»? — растерянно спросили женщины. — Что такое «бля»?

— Не смейте, поняли? А то смотрите у меня!

— Орикс сделает ее счастливой, — отозвались женщины, хотя и без особой уверенности. — Куда нам смотреть?

— Ничего, — слабо сказала Аманда, обращаясь к Рен. — Ты-то как?

— Нет, бля, не «ничего»! Надо скорее доставить тебя к «Беззумным Аддамам». У них есть кровати, и водяная скважина, и все прочее. Мы тебя отмоем, и Джимми тоже.

— Джимми? — переспросила Аманда. — Это Джимми? А я думала, он умер, как все остальные.

— Я тоже думала. Но многие выжили. Ну, некоторые. Зеб жив, и Ребекка, и мы с тобой, и Тоби, и…

— А куда свалили эти двое? В смысле, больболисты. Жалко, я не вышибла им мозги, когда была возможность, — она коротко засмеялась, отмахиваясь от боли, совсем как в былые плебсвилльские годы. — Далеко еще?

— Давай они тебя понесут.

— Не надо. Я могу идти.

Вокруг факелов порхали мотыльки, листья шелестели над головой на ночном ветерке. Сколько времени они шли? Тоби казалось, что прошло много часов, но при лунном свете время определять трудно. Они направлялись на запад, через Парк Наследия; шум волн за спиной становился все тише. Они шли по тропе; Тоби совсем не узнавала дорогу, но, кажется, Дети Коростеля знали, куда идут.

Тоби с ружьем наготове замыкала шествие, напрягая слух — не послышатся ли шаги меж деревьев, не треснет ли ветка, не засопит ли кто-нибудь. Но слышала лишь кваканье и редкое чириканье — лягушки или проснулась ночная птица. Тоби спиной ощущала огромную темноту; великанская тень падала от ее ног, смешиваясь с еще более темными тенями позади.

Наконец они дошли до ограды саманного домика. В ограде горела единственная лампочка и стояли на часах Крозье, Дюгонь и Майна, с пистолетами-распылителями наготове. У них были головные лампы на ремнях, восторгнутые из магазина для велосипедистов.

Рен выбежала вперед.

— Это мы! Все в порядке! Мы нашли Аманду!

Головная лампа Крозье запрыгала вверх-вниз: он открывал ворота.

— Молодцы! — крикнул он.

— Отлично! Я скажу остальным! — Майна ушла в дом.

— Кроз! Мы победили! — Рен бросилась ему на шею, уронив распылитель. Крозье поднял ее, закружил и поцеловал. Потом поставил на землю.

— Эй, а где ты взяла распылитель?

Рен заплакала.

— Я думала, они нас убьют! Эти двое. Но ты бы видел Тоби! Она такая крутая! У нее было ее старое ружье, и мы треснули их камнями, а потом привязали, но…

— Ух ты, — сказал Дюгонь, разглядывая Детей Коростеля, которые валили в ворота, переговариваясь между собой. — Да это же наш цирк из «Пародиза»!

— Так это они, да? — спросил Крозье. — Те голые уроды, которых сделал Коростель? Которые живут на берегу?

— Не надо называть их уродами, — сказала Рен. — Они могут услышать.

— Не один Коростель, — поправил Дюгонь. — Мы все над ними работали в проекте «Пародиз». Я, Американская Лисица, Белоклювый Дятел…

— Зачем они пришли с вами? — спросил Крозье. — Чего им надо?

— Они просто хотели помочь, — сказала Тоби. Она вдруг почувствовала, что ужасно устала; ей уже ничего не нужно было — только упасть у себя в закутке и отключиться. — Кто-нибудь еще приходил?

Зеб ушел из саманного домика одновременно с ними — на поиски Адама Первого и всех остальных выживших вертоградарей. Тоби жаждала узнать, не вернулся ли он, но расспрашивать в открытую не желала: согласно присказке вертоградарей, кто по другому сохнет, тот к общему благу глохнет, тем более Тоби никогда не любила афишировать свои чувства.

— Только эти свиньи опять, — ответил Крозье. — Хотели подкопаться под забор в огороде. Мы направили на них прожекторы, и они убежали. Они знают, что такое пистолет-распылитель.

— Особенно после того, как одна-две пошли на бекон, — заметил Дюгонь. — Монстробекон, учитывая, что они — сплайсы. Мне все еще не по себе, когда я их ем. У них в неокортексе ткани человеческого мозга.

— Надеюсь, монстролюди Коростеля не намерены поселиться у нас, — сказала светловолосая женщина, вышедшая из саманного домика вместе с Майной. Тоби успела запомнить ее за то недолгое время, что пробыла здесь до начала похода за Амандой: женщину звали Американская Лисица. Она явно разменяла четвертый десяток, но сейчас на ней была ночная рубашка с кружавчиками по подолу, которая скорее подошла бы двенадцатилетке. Где она такую взяла? Наверное, утащила из магазина «Аппетитные голопопки» или какой-нибудь лавчонки «Все по сто долларов».

— Вы, должно быть, ужасно устали, — сказала Майна, обращаясь к Тоби.

— Не знаю, зачем вы их привели, — сказала Американская Лисица. — Такую толпу. Мы их не прокормим.

— Их и не надо кормить, — сказал Дюгонь. — Они питаются листьями, ты разве не помнишь? Так их спроектировал Коростель. Чтобы им не нужно было сельское хозяйство.

— Точно, — ответила Американская Лисица. — Ты работал над этим модулем. Я-то занималась мозгами. Лобными долями, модификацией сенсорного ввода. Я пробовала сделать их не такими скучными, но Коростель велел убрать агрессию, и даже юмор запретил. Ходячие картофелины.

— Они очень хорошие, — сказала Рен. — Женщины, во всяком случае.

— Наверняка самцы захотели с тобой спариться; они все время пытаются это делать. Главное, не заставляйте меня с ними разговаривать. Я иду обратно в постель. Спокойной ночи всем, приятного общения с картошкой. — Американская Лисица зевнула, потянулась и неторопливо ушла.

— Чего она такая злая? — спросил Дюгонь. — Она весь день сегодня такая.

— Гормоны, наверное, — ответил Крозье. — А ночнушка-то!

— Она ей явно мала, — прокомментировал Дюгонь.