Вика сидит в засаде у приоткрытой двери, подкарауливает Санечку. Санечка уходит из дома с виноватым лицом и возвращается с виноватым лицом, старается проскользнуть мимо Вики.

Как будто он пришел домой под утро пьяный! Как будто он не главный режиссер театра, а загульный сантехник!

Вика из-за приоткрытой двери громко спрашивает сама себя: «Этот человек помнит, что у него есть ребенок? Что ребенок один спит?» Потом можно различить: «Ты!.. Я!.. Я же хочу как лучше!.. Ради девочки!» Ради меня Зверь сидит в засаде и следит, когда главный режиссер придет домой после спектакля и с кем.

– Задержался… – чуть более высоким голосом, чем обычно, объясняет Санечка. – Викон, спи спокойно, я уже тут, с тобой.

– Ребенок спит! Не разбуди! – рявкает Вика, и они расходятся по домам.

А я не сплю, я всегда жду Санечку. Почти каждый день он приносит мне какой-нибудь подарок, я в детстве мучилась – чего я больше жду, Санечку или подарков? А теперь я выросла и знаю – подарков, конечно. Это, конечно, шутка.

– Маруся, ты спишь? – кричит Санечка с порога и тут же спрашивает: – Ты сегодня была у Зверя? Ну, как она тебе показалась, ничего?..

Но меня все-таки волнуют эти Викины разговоры – «когда у тебя будет секс…», «когда у тебя будет оргазм…», «не перепутай оргазм с ужасом…». Я же подросток, во мне просыпается сексуальность.

В смысле секса и любви – у меня флирт с Атлантом. Я прихожу к нему, любуюсь его невыносимой красотой. Иногда прикасаюсь к его ногам, а иногда мы с ним вообще обходимся без телесного контакта.

Я пошла к Атланту и погладила большой палец на ноге. Я долго гладила, и вдруг – странное незнакомое чувство внутри. Как будто все сладко задрожало. У меня было, как написано у Набокова, «сладкая спазмочка». Значит, это и есть оргазм?

Я не могла перепутать его с ужасом, потому что Атлант не живой человек, я его не боюсь. Но с восторгом могла перепутать.

Почти совершенно точно это и есть оргазм.

Катька смеялась, когда я ей рассказала. Очень смеялась, но не надо мной, а как всегда – просто смеялась. Сказала: «Маруся, твои отношения с Атлантом развиваются». А я ска-за-ла: «Только не говори Вике».

– Атлант невыносимо прекрасен, так? Это был оргазм от его красоты, так? Тогда у меня вопрос, – сказала я, – если оргазм происходит, в сущности, от красоты, КАК можно испытать оргазм с человеком, у которого лысина или живот?

– У Санечки нет лысины и живота. Знаешь, сколько? Сколько он со мной не спит?.. Три недели и три дня. Так еще никогда не было…

– Врешь, было, – сказала я.

– Честное слово, три недели и три дня! Я не обманываю!

– Ты врешь, что так никогда не было. А в прошлом месяце кто говорил то же самое?!

Катька актриса в Санечкином театре, единственная актриса в Санечкиной жизни. Кроме нее, у Санечки не было ни одной актрисы. В театре некоторые говорят о Катьке: «Она ему как дальняя родственница».

Мы странные. Есть ли среди нас кто-нибудь нормальный?

На первый взгляд, Катька – нормальнее не бывает, но если приглядеться, она, может быть, самый странный человек на свете. Катька единственная никогда не хотела, чтобы Санечка на ней женился по неспособности хотеть чего-то несбыточного и вообще по неспособности чего-нибудь ХОТЕТЬ.

Катька – красивая! Тоненькая, нежная, с облаком пушистых волос, – одуванчик, золотая головка на тонком стебельке, и на тонком стебельке вдруг неожиданно пышная грудь.

Катька – выстрел в мужчин. Все говорят, что она обладает какой-то необыкновенной сексуальной привлекательностью. Сочетание трогательной воздушности и груди как на рекламе эротического шоу – странное. Катькина манера немного неточно двигаться, как будто она бродит впотьмах, – странная. По-моему, все совершенно обыкновенно – все странное волнует.

Я слышала, как один человек сказал Катьке: «Вы очень опасная женщина, вы беззащитная и сексуальная, вызываете у мужчин одновременное желание овладеть и защитить, в вас огромная сила». Какие же глупости говорят мужчины! Ну какая в Катьке сила! Она неудачка, нелепка, вечно спотыкается на ровном месте и падает лицом в торт.

Их с Санечкой роман случился давным-давно. Санечка был еще вторым режиссером, а Катька – начинающей актрисой. Было все как со всеми: какое-то время она была Санечкиной главной ролью и моей мамкой-нянькой. А потом Санечка расстался с Катькой, но Катька не рассталась с нами.

Никто не понимает, кто Катька Санечке. Она не героиня его романа, но он с ней много лет, но одежду и белье Санечке покупает она. Она единственная, кто остается у нас ночевать. Катька и есть «роль второго плана», которая есть всегда во всех Санечкиных романах.

Катька вдруг погрустнела…

Она ему как дальняя родственница?..

А вот и нет! Во-первых, не дальняя, а близкая, член семьи. А во-вторых, Санечка с ней спит. Обычно раз в две недели. Я всегда знаю, когда Санечка с ней спит. Если Санечка долго не обращает на нее внимания, она становится особенно неловкой, как будто сама себя стесняется. А после этого она всегда смущенная и гордая. Иногда я просто это вижу, а иногда Катька сама говорит мне застенчиво-смешливым голосом: «Он исполнил супружеский долг». Или: «Пусть он спит со мной по привычке, но это же ХОРОШАЯ привычка».

Санечка с ней иногда нежен, иногда груб и всегда делает, что хочет. Как будто Катька такой милый предмет домашнего обихода. Вышитая подушка, любимая чашка или скороварка, в крайнем случае, кошка, захочет – погладит, захочет – оттолкнет. Театральные все над Катькой подсмеиваются. Актрисы, костюмерши, гримерши, билетерши, все считают, что Катька «не уважает себя… позволяет себя… не умеет за себя…». Она и правда не уважает, позволяет, не умеет, но ей и не надо!

Но они все не понимают, не могут судить! Санечка никогда не делает ей по-настоящему больно. А если он отпускает ее от себя (они все же иногда ссорятся), то быстро притягивает обратно. Он сам ей звонит и говорит «приходи».

Санечка говорит. «Я не дурак отказываться от такой ненавязчивой и нескучной преданности». Но это не шутка. Он живет как хочет и на всякий случай как бы придерживает в своей жизни Катьку – а вдруг ее нежное участие при случае пригодится?.. Как будто поставил на полку в задний ряд баночку варенья на черный день, и можно не глядя протянуть руку – а у нас там вишневое варенье! Варенье – это не очень изысканно, но в черный несладкий день сладко.

Это очень умный эгоизм.

– Но ты же знаешь его теорию: когда он репетирует, должно быть воздержание, сублимация сексуальной энергии в творчество, иначе – плохая репетиция и вообще провал.

– Да ну, ерунда, – отмахнулась Катька, – может быть, у него новый роман? Что делать?