Впрочем, такова характерная черта религиозных воззрений начальных этапов цивилизации, когда духовная культура находится в гармоничном соответствии с общественным устройством и уровнем развития материальной культуры, а также представлениями людей о природе и своем месте в ней.

С переходом к классовому обществу сохранялись поначалу образы богов, имеющих черты людей и животных. Но теперь эти боги отличались разнообразием и были выстроены в соответствии с определенными иерархическими системами. В такие эпохи не было обширных государств с устойчивой постоянной группой богов. Тогда в Египте (и в других регионах с культурой подобного типа) существовало несколько десятков более или менее обособленных областей или городов-государств, номов.

У каждой такой общественной ячейки были свои представления о богах и их взаимоотношениях. От нома к ному, а также из века в век такие воззрения могли меняться радикально. Это существенно затрудняет описание пантеона египетских богов. То же относится и к представлениям о сотворении мира и участии в этом мифическом процессе тех или иных богов. Есть несколько версий таких мифов, порой принципиально отличающихся друг от друга.

Поражает обилие древнеегипетских богов. В «Мифологическом словаре» (1991) их упоминается больше сотни. Выбрать из них самых главных нелегко. Судьбы богов во многом зависели от текущей политической ситуации. Усиление какого-либо нома сразу же выдвигало на первый план его местных богов. И дело даже не только в том, что этих богов «насаждали» из идеологических соображений. Общественная психология такова, что победитель выступает в ореоле величия как представитель неких высших сил. Его покровители – боги – в таких случаях признаются более могущественными, чем боги побежденных вождей.

Около пяти тысячелетий назад произошло знаменательное событие: присоединение Верхнего Египта к Нижнему. Этому предшествовал долгий период распрей и вооруженных столкновений. Победители-фараоны принадлежали к роду Гора-сокола, а побежденные – к роду Сета, покровителя зверей. В результате Сета стали считать злобным богом пустыни, носителем зла.

Первым из фараонов объединенного Египта принято считать Нармера; по другим сведениям, его имя было Менес, или Мина (не исключено, что под разными именами выступал один и тот же человек – фараоны нередко имели несколько имен).

Несмотря на уникальное долголетие египетской цивилизации, в ее истории бывали переходные «смутные» периоды, когда происходили междоусобицы, беспорядки, внутренние конфликты и вторжения иноземцев. В такие времена отношения к богам существенно менялось, а порой пантеон подвергался «перестройке».

Самые древние мифы обычно сообщают о сотворении мира. Но и тут в Египте господствует разнообразие мнений, концепций. Общее у них то, что изначально существовал Нун, первозданный Хаос. Его чаще всего представляли в виде бескрайней водной глади, окутанной мраком. Из него вышел первый бог (или появились первые боги) и стали наводить порядок. Но имя этого бога в разных номах называли по-разному. В Гелиополе это был Атум, в Мемфисе – Птах, в Нубии – Хнум, а в Гермопольском варианте творили мироздание четыре пары богов, олицетворявших природные стихии.

Показательно, что источником творения считались божественная воля и его слово. (Судя по всему, египетский первоисточник послужил основой библейского предания о сотворении мира.) Почему именно слово? Известно, что имя в далекой древности считалось мистически сопричастным с самим объектом.

Называя небо и землю, Солнце и Луну, древний человек выделял их из хаоса неразделенных, смутно воспринимаемых сознанием объектов. Таково было, можно сказать, информационное сотворение мира из хаоса. По-видимому, оно-то и послужило основанием наделять Бога способностью творить «из ничего».

То, что в Древнем Египте первые из нам известных богов не были олицетворением Солнца, а являли собой полулюдей-полуживотных, свидетельствует о далекой древности таких верований, восходящей ко временам первобытных охотников. И хотя общество к тому периоду перешло к земледелию и скотоводству, охота оставалась привилегией знатных родов и воинов. Вот почему солнечный бог поначалу оставался «на вторых ролях», а ведущие роли сохранялись за более архаичными олицетворениями животных и природных стихий. Но со временем в мифах на первое место стал выходить солнечный бог (преимущественно такие мифы и дошли до нас).

Наконец, необходимо подчеркнуть важную особенность мифов: символичность и поэтичность. Реалистичные изображения богов, оставленные нам представителями былых цивилизаций, и прежде всего египетской, не должны вводить нас в заблуждение. Некоторые исследователи склонны толковать их как отражение примитивных представлений о природе, фантастических образов, символизирующих материальные объекты и явления. С такими взглядами трудно согласиться.

Представьте себе, что бы мы подумали об интеллектуальном уровне людей XIX века, если бы изучали только поэтические произведения? Символы, поэтические образы, имена богов (преимущественно античных) неопровержимо свидетельствовали бы о том, что разум человеческий блуждает в мистическом тумане.

Вот малая часть примеров из Пушкина: «Тебе, наперсница Венеры, / Тебе, кетовой Купидон / И дети резвые Цереры / Украсили цветами трон…»; «О боги мирные полей, дубров и гор…»; «Храни меня, мой талисман…»; «…И шестикрылый серафим / На перепутье мне явился…»; «Ты, соперник Аполлона, Бельведерский Митрофан»; «Бог веселый винограда…» А вот некоторые строки Тютчева: «Чародейкою Зимою / Околдован лес стоит…»; «Зима недаром злится, / Прошла ее пора…»; «О рьяный конь, о конь морской…»; «Два демона ему служили, / Две силы чудно в нем слились: / В его главе – орлы парили, / В его груди – змии вились…»; «Есть близнецы – для земнородных / Два божества – то Смерть и Сон…»

В далекой древности преобладало поэтическое воззрение на природу. И когда на египетском рисунке или в тексте пирамид присутствует образ небесной коровы, то лишь весьма наивный человек – и тогда, и теперь – может всерьез отождествлять земную корову, дающую молоко, с небесной божественной коровой, оставившей в небе Млечный Путь.

Обилие богов Древнего Египта, их неустойчивость, сложные взаимоотношения и взаимные переходы логичней всего объяснить не только изменчивой социально-политической ситуацией в стране, но и проявлениями сложной поэтической символики. Вдобавок, невозможно в деталях восстановить ту обстановку, в которой создавались те или иные мифы, рисунки, тексты, а также индивидуальные особенности авторов, их взглядов на мироздание и место в нем человека, их отношения к богам.

Не исключено, что за множеством имен разнообразных божеств скрыто нечто единое, всеобщее и тайное. Так, по крайней мере, думал английский египтолог конца XIX века Уоллис Бадж. По его словам: «Читая древнеегипетские религиозные тексты, читатель может убедиться, что египтяне верили в Единого Бога, самосущего, бессмертного, невидимого, вечного, всезнающего, всемогущего, непостижимого, творца неба, земли и подземного мира… Именно эту часть их воззрений следует признать основополагающей…»

В таком суждении есть определенный резон. Известно, что подлинное имя Бога считалось священным и тайным, а завет не упоминать имя Божие всуе существовал у едва ли не всех племен и народов с доисторических времен. Называя отдельных богов, реалистически изображая их, древние египтяне могли сохранять в глубокой тайне имя верховного Творца и Управителя мироздания, повелевающего богами. Однако обо всем этом можно только догадываться.