— Полиции необходим его словесный портрет…

— Но ты не полиция, — возразила она.

— Ты будешь отвечать на мой вопрос, Кайлоран? — резко прервал он ее, в его глазах сверкнули серые льдинки. — Я попросил тебя описать его.

Ей захотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым, а потом гордо выйти из кабинета. Но такая детская выходка только испортила бы дело. Ведь она уже давно не ребенок. Не подобает ей действовать на волне эмоций. Чтобы успокоиться, Кайлоран глубоко вздохнула и медленно произнесла:

— Он высокий.

— А если подробнее? — вставил он. — Насколько высокий?

К своему ужасу, она сказала:

— Ниже тебя.

Он цинично улыбнулся:

— Таких немало. Есть у него какие-нибудь особые приметы? Постарайся припомнить.

Она облизала пересохшие от волнения губы:

— Выше ста восьмидесяти сантиметров, я думаю. — (Он молчал.) — Светловолосый. Голубые глаза… — Она замолчала.

— Продолжай. Он в хорошей физической форме?

Кайлоран едва не съехидничала — «Получше, чем ты», но вовремя сдержалась. Безразлично пожав плечами, она сделала вид, что никогда не придавала этому большого значения.

— Обычный человек, ничего особенного. Только пива пил много, но ведь многие мужчины этим грешат.

— Тебе он показался привлекательным?

Она удивленно посмотрела на него:

— В каком смысле?

— Не притворяйся, что не поняла меня!

— Конечно, не показался. Но какое это имеет отношение к делу? По-моему, ты все время пытаешься оскорбить или унизить меня.

— В моих вопросах нет ничего оскорбительного. Боюсь, что человеческая природа легко предсказуема, тут действует давно разработанный классический сценарий. Мужчина внушает женщине, что он влюблен в нее, и женщина невольно становится игрушкой в его руках. Ведь именно так все и было, да, Кайлоран? Ведь он тебя соблазнил, действуя с помощью красивых слов и многочисленных комплиментов? Может быть, даже переспал с тобой? И после этого ты слепо и доверчиво поручила ему вести все дела, не позаботившись о том, чтобы время от времени проверять, как он с ними справляется? Так часто бывает, если женщина по уши влюблена в своего любовника.

Грубая форма, в которую он облек свой монолог, имела катастрофические последствия. Кайлоран почувствовала, как ее ладони становятся все более мокрыми и липкими от пота. Она встала с кресла и посмотрела на него сверху вниз:

— Я не желаю выслушивать от тебя подобные пошлости!

— Сядь!

— Нет! Я не сяду! — продолжая стоять, она все так же смотрела на него с чувством превосходства. — Мой дедушка хотя бы представляет, какого рода допросам ты меня подвергаешь? — спокойно спросила она. — И ты думаешь, он одобрил бы подобное обращение со мной?

— Пойди и спроси его сама, — предложил Адам, равнодушно пожав плечами.

— Думаю, что его реакция была бы однозначной. Он немедля попросил бы тебя убраться отсюда, и поживее…

— Я так не думаю, — возразил он ледяным тоном. — Твой дедушка полностью доверился мне, и я действую так, как считаю нужным.

Кайлоран чувствовала себя так, словно она скачет верхом на лошади, которая внезапно обезумела и понесла, выйдя из повиновения. А он продолжал, не меняя тона:

— Мне нужно знать, Кайлоран, поддалась ли ты эмоциям. Только и всего.

Она едва не крикнула ему в лицо, что не имеет привычки поддаваться эмоциям, но тут же поняла, что на самом деле это совсем не так. Разве она промолчала хоть раз в ответ на его возмутительные замечания, разве не отреагировала на происходящее самым решительным образом? Разве она, хотя бы для виду, приняла спокойный и холодный вид, смирившись со своим положением? Напротив. С того самого момента, когда она вошла в кабинет, она только и делала, что реагировала и возмущалась. И виной всему он. Не пора ли ей остановиться и взять себя в руки?

Погасив вспышку гнева, Кайлоран снова села и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

— К твоему сведению, я никогда не находила его привлекательным.

— Ты находила его очаровательным?

— Да, он умел нравиться женщинам, — осторожно подтвердила она.

— Значит, он хорош собой? Что он к ней привязался?

У Эдди Питсрхауса были правильные черты лица, он одевался по последней моде в итальянских бутиках. Его сшитая на заказ одежда тщательно скрывала наметившееся брюшко. Честно говоря, по сравнению с Адамом Блэком он был менее привлекательным.

— Не очень хорош.

Он вертел ручку в своих длинных пальцах.

— В чем, по-твоему, его отличительные черты? Ей захотелось ответить правдиво, хотя он так и провоцировал ее на дерзость.

— Он казался очень компетентным. Умел внушить доверие.

— Этим всегда отличались жулики. Они обычно мастерски втираются в доверие к людям. Умеют представить любую ложь как правду.

— Ты привык делить всех людей на категории?

— Я знаю человеческую природу. Мне это помогает.

Да это вообще не человек, а какая-то машина, думала она. Интересно, а к какой категории он относит ее? Ладно, пусть делает что хочет.

Она улыбнулась, стараясь казаться спокойной и приветливой.

— По-моему, мы теряем время, пытаясь выяснить, как и почему все произошло, — сказала она. — События не повернуть вспять. Теперь надо думать, каким образом можно возместить убытки.

Наконец-то в ее рассуждениях наметилась логика, подумал Адам. Здравый смысл одержал верх над женскими домыслами.

— Я согласен, — ответил он, но в его глазах по-прежнему был вызов. — Ты считаешь, что мы справимся, Кайлоран? Предстоит долгая и тяжелая работа.

— Я не боюсь работы.

Глядя на нее, он сомневался в этом. У нее был достаточно легкомысленный вид, как у человека, не озабоченного трудностями жизни. На гладком лбу ни одной морщинки. Да и одежда ее не внушала доверия — соблазнительное тело скорее открыто, чем прикрыто.

— Приятно это слышать, — заметил он. — Чем скорее мы начнем, тем лучше. Я приду рано утром в понедельник, то есть завтра.

Он начал собирать бумаги, разбросанные перед ним на столе.

Дает понять, что разговор закончен, подумала Кайлоран. Он буквально загнал ее в угол, и она уже не знала, что и подумать о человеке, который с этого момента будет ее боссом. Кто ты, Адам Блэк?

— Ты ведь раньше жил здесь, — осторожно уточнила Кайлоран.

— Да, конечно, — ответил он, думая о том, что ей вообще известно о нем, что успел рассказать ей дедушка? Да какая разница, решил он. Вот еще, станет он заботиться о мнении какой-то балованной девчонки!