Келейос боролось со сном. Вопреки всему, чему её учили, онапыталась изменить сон, но пророчество не изменяется. Белор не должен ступить втемноту, потому что иначе он умрёт. В окно упал Фельтан, хороший мальчик,которого сама Келейос привезла учиться в хранилище. Тельце унесло прочь.

Ещё что-то было, кто-то стоял в темноте. Колдунья Фиделис,преподаватель трав и иллюзий, поклонница тёмных богов, стояла, завернувшись вчёрное. Из её руки выскользнул окровавленный кинжал и мелькнул во тьме падучейзвездой. Высились в темноте стены замка, и кто-то шёл по ним – высокая женщинав серых одеждах. Келейос знала, кем она окажется, когда повернётся. По стенамшколы шагала Харкия. Стены начали рассыпаться. Харкия повернулась спиной ивскинула руки к небу. Когда она вновь обернулась, это была Фиделис, стоящая накрошащихся стенах. Стена рухнула внутрь, камни полетели в сгустившуюся тьму.Видение исчезло. Навалился хаос.

Келейос оказалась в таком месте, о котором не видела снов,которое не могла себе представить. Её окружало ничто – и все же нечто.Полуосознанные цвета сплетались с оттенками серого. Неясные формы переливалисьво что-то полузабытое. Она стояла, но стоять было не на чем, держаться не зачто – не было ничего. Келейос вскрикнула, падая на колени и закрывая глазаруками. Если бы это был сон, она не могла бы двинуться, но это был не сон.

Она стояла на коленях, стеная, пока не стало жечь в горле иголос не охрип. По лицу текли слезы, но она не знала, что плачет.

Возник шепчущий звук, но Келейос не прислушивалась. Онаприжала к глазам ладони с такой силой, что под сжатыми веками взорвались цвета.Шёпот стал словом, ещё одним. Будто множество вздохов сливались в один голос,исчезающий звук, и не было в нем почти ничего человеческого.

«Пророчица, о пророчица, взгляни на нас, пророчица. Узри,чем станешь ты».

Келейос не внимала призыву, молясь Урлу, богу пророчеств.Она сосредоточилась на молитве, где важно было каждое слово, где каждый слог –защита от безумия.

«Урл, бог добрых снов, бог благостных пророчеств, помогимне, чаду своему. Пророчица взывает к тебе о помощи. Услышь меня, Урл, богкузницы, услышь меня и не дай мне пропасть. Помоги пророчице, чаду своему».

Келейос повторяла древнюю молитву вновь и вновь, покашипящие вздохи не превратились в вопли. «Услышь нас, пророчица. Услышь иповинуйся. Взгляни на нас и узри истинную силу. Мы, ушедшие до тебя, повелеваемтебе смотреть. Взгляни на нас».

Келейос стала спотыкаться на словах, казалось, её языкразучился их произносить. С усилием вспоминались они, с усилием удавалось неоткрыть глаза, с усилием удавалось не глядеть.

Келейос знала, что это: фантазмы, пожиратели душ. Они,охотившиеся на пророков-сновидцев, были прислужниками самой Серой Госпожи,богини злых снов и вероломства. На тёмные пророчества они слетались, какстервятники на падаль.

Молитва к Урлу замерла у неё на устах. Она не могла больше оней думать. Было что-то, что не допускало в башню фантазмы. Она знала, что это.Знала, но не могла вспомнить.

А вздохи шептали: «Пророчица, о пророчица, взгляни на нас.Тебе не уйти отсюда, тебе не выжить здесь. Взгляни и прекрати свои страдания».

Келейос почувствовала, что встала с колен, не открывая глаз.«Нет, нет», – сказала она. Снова сев, она уткнулась лицом в колени.Говорили, что один взгляд на фантазм – и разум задует, как свечу, и душа будетпохищена. Так они были чужды, что хватало и одного взгляда. И Келейос боролась,чтобы не взглянуть.

Что же не пускало фантазмы в башню? Минуту назад она зналаответ, но мысль не повиновалась. Магия, да, какое-то чародейство. Магическийсимвол. «Услышь нас, пророчица. Тебе не уйти. Ты наша. Не мучь себя. Сдайся – ибудешь свободна от всех забот».

Магия, символ, символ… Символ закона. Фантазмы отгоняетсимвол закона. Об этом знает каждый ученик-сновидец. Каждый день сменяют символзакона, но кто-то его убрал. Кто-то открыл башню фантазмам, и она бессильна.«Нет». Должен быть способ.

«Маленькая пророчица, неужто не устала ты? Неужто ненаскучила тебе игра?» – Заткнитесь! – крикнула она срывающимся голосом.

«Ты властна над снами, но мы не сон, что покоряется твоейволе. Мы не пророчество, исчезающее по завершении. Мы – судьба твоя. И тыпридёшь к нам. С нами ты обретёшь силу».

Сила – вот в чем дело, сила. Она теперь сама чернокнижница,и чернокнижие создаёт символ закона. Она ещё не владела созданием символов. Этобыло высшее чернокнижие, за пределами искусства подмастерья, за пределамиумения Келейос, если только… Если только оно не было подобно любомучернокнижию: создать мысленный образ, назвать его имя и не бояться его – и силав твоих руках. Но нерешительность хуже смерти. Если она его вызовет и не сможетсправиться, она умрёт чистой смертью и обманет пожирателя душ.

Более не колеблясь, она вызвала его. Стоя с закрытыми глазами,она вытянула руки перед собой, шёпот отдалился, волнами отдаваясь вокруг, пошёлчерез неё поток магии, все сильнее и сильнее, пока не перехватило дыхание, аона ждала, чтобы захватить над ним власть. Магическая сила наполняла её, росла,и ей уже казалось, что сквозь кожу её вот-вот хлынет огонь и свет.

– Что это? – взвизгнул фантазм. – Мерзость,гадость, убери её! Убери!

Сквозь закрытые веки били лучи, образуя красные тени. Еётело трепетало от близости столь сильной магии. Она судорожно вздохнула иосторожно приоткрыла глаза – маленькой щёлочкой. Перед глазами висел символ,прекрасный в прямизне своих линий, в своей простоте. Она ничего не видела,кроме его сияния.

Из-за расширяющегося круга донёсся голос фантазма:

«Пророчица, о пророчица, услышь меня. Брось эту мерзость.Иди к нам. Освободись от этой бренной оболочки и стань одной из нас».

Келейос глядела на символ закона, читая его силу и понимаяеё часть, но понимая и то, чего не говорили её учителя. Они говорили, что ниодин подмастерье не имеет силы вызывать символы, но это была ложь. Вызвать ихможет любой чародей, но мало кто властен с ними справиться. Она вызвала символ,но его мощь её ошеломила. Теперь она стояла перед ним, как пустая оболочка,ожидая его приказа. Она попала под власть так быстро, что даже не успелаиспугаться.

Келейос услышала собственные слова, но произносила она их несвоей волей.

– Внимай мне, Мезостос, третий из трех. Истиннымименем, магией, словом, волей и жестом я удаляю тебя. Я закрываю для тебя этубашню.

Тварь взвизгнула. Магическая вспышка ослепила её, символразгорелся ярче, питаясь болью фантазма. Когда фантазм исчез с угасающимвоплем, символ закона тоже исчез, оставив огненные полосы у неё под веками. Ейпосчастливилось, что символ закона не был жадной руной. Другие символы могли быне расстаться так легко с тем, чего они коснулись.

Келейос сразу же проснулась, глядя в темноту, хватая ртомвоздух. Вопль замер на губах, когда она сообразила, где находится. –Уф, – прошептала она. – Сон, всего лишь сон. Но уже произнося этислова, она знала, что все не так. Очень уж он был реален. Что-то ещё поблизостибыло не так. Где-то рядом была магия, и не се. Человеческой магии не было вбашенных комнатах. Она подумала: если не в комнате, то магия может быть лишь водном только месте.