Она ждала, но он не предложил ей пустую. – Какие пусты,Эдвард?

Он оттолкнулся руками от пола и показал ей на три двери. И сгалантным поклоном произнёс: – Ваш выбор, прекрасная кокетка. Это былообращение к шлюхе, но именно это он и хотел сказать. – Эдвард, перестаньребячиться. Он рассчитывал на другую реакцию. – Когда-нибудь я тебявсе-таки достану сквозь твоё ледяное спокойствие. Слышал я, что у тебя взрывнойхарактер.

– Был в детстве. Но я больше не ребёнок. Он понял намёки помрачнел. – Все равно я найду, чем тебя всерьёз разозлить. Келейосшагнула к нему вплотную – они были почти одного роста.

– Если ты когда-нибудь найдёшь, чем меня всерьёзразозлить, это будет дуэль на песках. И я тебя убью.

Он не отступил, но руки сжались в кулаки. Минуту Келейосказалось, что он её ударит. Она позволила себе чуть-чуть улыбнуться:

– Как ты постоянно мне напоминаешь, я толькоподмастерье. И по законам Астранты могу вызвать на бой любого другогоподмастерья.

Голубые глаза стали большими. Одно дело – дразнитьразжалованного мастера, другое – драться с ним на песках. Гнев согнал краску сего лица и зажёг в глазах огонь, но он шагнул назад. – Займи любуюкомнату. – Благодарю.

Она протянула ему кожаную сумку. Он неохотно принял. –Твоё оружие? – Да, то, что со мной.

Он недоуменно посмотрел, озадаченный таким доверием.

– Да не беспокойся ты так, Эдвард, – рассмеялась она. –Там горловина заговорена, так что тебя ждёт неприятный сюрприз.

– Я в этом году уйду странствующим подмастерьем. Неужтоты думаешь, что я не разберу простой заговор замка?

– А кто тебе сказал, что он простой? Встретив егонепонимающий взгляд, она решила развить мысль. Не хватало ещё, чтобы этотмальчишка попробовал открыть сумку и погиб. Ведунья Фиделис будет в ярости.Убивать чужих подмастерьев считалось очень невежливым.

– Сумку легко открыть, но если её откроет любая рука,кроме моей… Скажем так: это не самый приятный вид смерти. – Ты бы такогоне сделала. – Я – нет, но защитное заклинание было наложено на неё присоздании. И потому его нельзя снять или обезвредить. Это свойство самой сумки.

– Всегда есть способ снять заклятие – это ведь законволшебства. – Я не говорила, что его нет. Он неуклюже принял сумку.Келейос без труда прочла мысли по его лицу, но знала, что нужно сделать, чтобыпредотвратить несчастный случай.

– Ведун Эдвард, я повелеваю тебе не открывать этусумку. Ибо это смерть, и я сказала об этом, и кровь твоя не на мне.

– Так там на самом деле смертельное заклятие? – Тыпомнишь случай, чтобы я блефовала? Он помотал головой, осторожно держа сумкутремя пальцами.

Келейос была довольна. Оружие никто не тронет, и не придётсяобъясняться с Фиделис, куда девался её подмастерье.

Выбрав дверь, она распахнула её толчком. Воздух был сух ипрохладен. Сквозь единственное окно лился оранжевый свет гаснущего заката. Вкомнатах сновидений время шло по-своему.

Ночная тьма Астранты осталась за порогом. Говорили, что окнаотражают сны, но Келейос в это не верила. Теорий было много, но Келейос неверило ни одной. Никто не помнил, зачем строители снабдили башню окнами. Ещёодна тайна, вот к все. Свет медленно угасал на полу золотыми овалами Из оконструился терпкий аромат – вроде цветущих лиан или жасмина в оранжерее, но несовсем. Он был сладок и прян и заставлял задуматься о волшебных и тайныхместах. Келейос часто его обоняла, но никогда не видела источающего его цветка.

Сновидцам рекомендовалось не смотреть в окно. Келейосвсе-таки часто бросала туда мимолётный взгляд. Она была почти знакома с чужимизвёздами, так ярко мерцавшими, и криками никогда не виданных в Астранте птиц.

Но в эту ночь сон требовал внимания, и Келейос не сталаподходить к окну. Магия башни уже начинала сказываться. Пока не придётпророчество, Келейос принадлежит башне.

Она не глядя могла бы сказать, где она. Башня пророчествастроилась медленно, тяжеловесно, камень за камнем, заклятие за заклятием,смерть за смертью, пророчество за пророчеством, ибо построена была эта башняодной из первых. В те давние дни золотые астрантийцы служили свирепым богам.Они убивали в помощь своим волхвованиям, и кровь уходила в башню. И сновидения– в особенности сновидения – это отражали.

В комнате были лишь узкая кровать, столик, незажженная лампаи умывальник.

Пейзаж за окном погрузился во тьму. Бархатная чернота залилакомнату сновидений.

Кремень и огниво были под рукой. Может быть, и удалось бызажечь лампу заклинанием сквозь густой воздух, но творить магию в башне невсегда стоило. На самом деле свет ей и не был нужен. Её просто тянуло к свету,как испуганного ребёнка привлекает радостный танец пламени. Она былаЗаклинательница Келейос, прозванная Зрящая-в-Ночи, и давно ей уже не был нуженсвет.

Келейос сняла тунику и сапоги – мягкие сапоги на прочнойподошве, эльфийская работа. Она не любила щёлканье новомодных деревянныхкаблуков. Охотники и разведчики по-прежнему носили мягкие сапоги. Эльфийскаяобувь высоко ценилась, а эти были сделаны её ритианскими кузенами под еёнаблюдением. Их мог бы сделать даже человек, если бы знал, как, но Келейос,подобно всем ритианам, не любила делиться секретами.

Она расплела косу. Волосы упали густой волной, и она наскоропригладила их пальцами.

Келейос скользнула под простыню и почти сразу ощутиладействие башни. Она легла на спину, глядя в потолок, стараясь противостоятьпритяжению сна. Но магия была слишком сильна. Веки стали опускаться, в сонпотянуло неодолимо. Она сопротивлялась до тошноты, до головной боли. Но еёвтянуло в сон, и тошнота прошла.

Под закрытыми веками замелькали образы: яркие цвета,чувства, сны, звавшие её в себя, – но это были старые сны, память давноушедших людей. Келейос уклонялась от них с отработанной лёгкостью. Она пришланайти свой собственный сон, а не чьё-то устарелое пророчество.

Истинный сон, который она искала, начался со спокойныхвоспоминаний, как и все сны. Мастер Паула, школьный преподаватель магии трав ипророчеств, шла по коридору, ведущему к выходу из замка. Как бывает в снах, еёлицо изменялось, превращаясь в другие знакомые лица. Это была Алиса, самаямолодая пророчица школы, которую утешала Келейос, когда она плакала от тоски подому. Это была ученица Меландра с изрезанным шрамами лицом и робким сердцем.Келейос более или менее пригрела эту испуганную девочку, как младшую сестру,которой у неё никогда не было. Она знала, что Меландра станет когда-нибудьвеликой заклинательницей, но Меландра этого ещё не знала. Лицо за лицомпроплывали сквозь сон, и все они шли к окнам, выходящим во внутренний двор.Пришёл страх.

Он навалился на грудь, не давая вздохнуть. К окну повернулсяБелор, её друг ещё с детства и лучший иллюзионист замка. Одно из окон былозаполнено тьмой. Вокруг него сиял серебристый свет, который не былсветом. – Нет!