Дед Николай, зачем-то вставший со стула, тяжело рухнул обратно и уставился на внучку во все глаза. Оле даже показалось, что от ее признания дедушка постарел на десяток лет. Лицо, покрытое мелкой паутинкой морщин, побледнело, а до этого прямая спина сгорбилась.

– Но ты же говорила, таблетки помогают…

– Говорила. Они и помогали, но перестали. Сны мне снятся уже целый месяц. Я вижу одного и того же мужчину, но почему-то каждый раз он умирает по-разному. А сегодня я с ним столкнулась на вокзале. Мне кажется, он не местный, просто приехал сюда, – все так же тихо проговорила она.

Возможность видеть вещие сны, или дар, как называл дед Коля, передавалась в семье по женской линии и только девочкам. Родив дочь, в течение суток мать умирала, отдав свой дар. Да, могли родиться мальчики, но, произведя на свет девочку, мать умирала всегда.

Отец Оли знал о даре и, по его рассказам, подготовился. Заплатил врачам, чтобы во время родов присутствовали реаниматологи, и был уверен, что спасет жену. Но не спас. Мать Оли умерла на десятую минуту после рождения дочери. У нее просто-напросто остановилось сердце, и никто не смог ее откачать.

Оля же зареклась не иметь детей: не хотела, чтобы и дальше кто-то из родственников умирал от этого проклятия. Про себя девушка именно так называла ситуацию, а по-другому и не назвать. Может, она и выйдет когда-нибудь замуж, но вот рожать точно не будет. Если уж так захочется, то можно и в детдоме малыша взять. Там полно тех, кто нуждается в любви и заботе.

– Деда, скажи, а всем снились только смерти?

Мужчина тяжело вздохнул, глядя на исхудавшую внучку. За последний месяц Оля скинула несколько килограммов, и на мраморной коже девичьего лица черные круги и мешки под глазами особенно выделялись.

– Нет, – помотал головой он. – Твоя мать, бабка и прабабка видели какие-то важные события, что должны случиться с человеком, и только иногда смерть. Да и сны к ним приходили очень редко. Они жили нормальной жизнью и, кажется, даже внимания на это не обращали. А вот у моей бабки было так же, как и у тебя, если верить деду. Ей тоже снились смерти. Не знаю, как часто, но умирала она с улыбкой на лице. Даже где-то фотография ее в гробу есть. Она там лежит, улыбается. Видимо, устала от такой жизни. Ты на нее очень внешне похожа, и звали ее тоже Ольгой.

От рассказа деда Оле стало не по себе. Умереть она планировала в глубокой старости.

– Но ты не переживай, Олюшка, – Николай Петрович положил на ее ладонь свою и сжал. – Я тебе отвар один сделаю, он поможет. Не знаю только, надолго ли, но хоть выспишься, а то на тебе лица нет.

Оля молча кивнула.

– Деда, я прогуляюсь.

– Конечно, сходи. Свежий воздух тебе не помешает.

Переодевшись в джинсы и черную футболку, Оля вышла на улицу. Дом стоял в самом конце частного сектора, и участок граничил с лесополосой, сквозь которую широкая тропа вела к Святому озеру – так водоем называли местные жители. К нему часто приезжали желающие вылечиться от каких-то болезней. Его даже посещали те, кто не мог иметь детей, и чудо происходило – в скором времени беременность наступала. После возвращались уже с детьми, благодарили.

Но Оля, несмотря на то, что видела вещие сны, не верила в чудодейственную силу озера, хотя оно ей нравилось – необычная светло-бирюзовая вода завораживала. В детстве, когда девушка приезжала сюда, она много раз в нем купалась, но никогда не ощущала каких-то целебных свойств. Зачастую она просто сидела и наблюдала за водной гладью.

Вот и сегодня решила пойти к Святому озеру. Народу здесь не было. Иногда эта тишина пугала, но Оля не пыталась скрыться от нее. Как и раньше, она села на уже зеленую траву, откинулась спиной на старый дуб и прикрыла глаза, пытаясь вслушиваться в птичий щебет и шорох листвы. И в первый раз за тяжелый месяц смогла немного расслабиться.

Она просидела так недолго. Показалось, что шум ветра и пение птиц в одно мгновение прекратились, и повисла гробовая тишина, а по коже словно прошелся холодный ветерок.

Оля открыла глаза и осмотрелась. Картинка не поменялась, но звуки и правда все куда-то пропали. Словно кто-то нажал на кнопку «стоп». Девушка поежилась от нехорошего предчувствия. Она уже хотела подняться на ноги и уйти, сбежать из этого места, которое сейчас наводило жуткий страх, как где-то наверху услышала громкое карканье. Подняла голову и заметила, что на нее на огромной скорости несется ворон. Оля только успела прикрыть лицо, когда птица кинулась. Ворон вцепился острыми когтями ей в руки, расчерчивая кожу глубокими разрезами.

Девушка от ужаса даже не сразу почувствовала боль. Слова будто застряли где-то в горле, и не получалось выдавить ни единого звука.

Ворон отлетел. Но только для того, чтобы разогнаться и вцепиться опять.

Из руки хлестала кровь, кожу покрывали рваные порезы. Оля подняла голову, выискивая взглядом птицу, а та уже снова мчалась на нее. И, кажется, сейчас с куда большей скоростью, чем в первый раз. Девушка отчаянно огляделась, пыталась найти хоть какую-нибудь защиту. А лучше палку, и побольше, чтобы огреть как следует это взбесившееся пернатое. Но на земле не было ни единой веточки, даже захудалого прутика не валялось.

Когда ворон уже спикировал и находился практически в нескольких сантиметрах, девушка закричала во все горло:

– Убирайся!

У нее получилось настолько громко, что у самой заложило уши. Даже показалось, будто кричала не она: голос прозвучал как-то потусторонне.

Оля снова прикрылась рукой, готовясь к очередной боли, но той не последовало. В уши ворвалось пение птиц, а теплый ветерок заиграл с прядями ее волос.

Девушка огляделась. Ворона не увидела. На мгновение даже показалось, что она уснула, и это обычный ужастик, как в принципе и все ее сны. Но стоило взглянуть на руку, стало ясно – произошедшее не сон. Из многочисленных ран струилась кровь, падая на землю и окрашивая молоденькую зеленую травку в алый цвет. Джинсы и футболка тоже испачкались.

Зажав как смогла порезы, Оля бросилась к озеру. Нужно промыть царапины, а потом разорвать футболку и сделать перевязку.

Взойдя на небольшой мостик, она опустила руку в воду. Та тут же окрасилась алым. Озеро было небольшим, и вода в нем всегда оставалась ледяной, как в ключе. Но в этот момент холод даже к лучшему.

Только сейчас Оля