Роуэн признавала, она принесла родителям немало горя. В младенчестве ее постоянно мучили колики, малышом она была адским, а в четыре года подхватила менингит и две недели провела в палате интенсивной терапии, борясь за жизнь. После этого семья опасалась, что с ней снова случится что-то плохое, и это обстоятельство не давало ей исследовать жизнь. Родители и старший брат зависли над ней, как группа ударных вертолетов, и постоянно изучали окружающую среду в поисках опасности. Роуэн всегда ощущала себя защищенной и никогда – любимой. Может, жизнь пошла бы иначе, если бы она чувствовала, что ею дорожат, ее любят, она не чужая?

Не помогало делу и то, что она вспыльчивая личность в семье тихих умных интровертов. Два профессора (музыки и теоретических наук), брат кандидат наук в области электротехники. Роуэн же отказалась от университета, чтобы путешествовать. В семье Данн это считалось непростительным грехом. Гиперопека утомляла в десять, раздражала в четырнадцать и выводила из себя в шестнадцать. В семнадцать стала невыносимой. Когда Роуэн исполнилось восемнадцать, она принялась пинаться и кричать в шелковом коконе паранойи родителей, которые удерживали ее в плену.

После выходных, проведенных в тюрьме, она поняла: чтобы сохранить отношения с семьей, нужно сбежать как можно дальше, чем скорее, тем лучше. Роуэн не могла быть послушной и тихой умницей-дочкой, а семья не приняла ее мощный дух авантюризма.

Побег, как ни странно, спас отношения с родителями. С помощью электронной почты, социальных сетей и редких коротких телефонных звонков удалось найти баланс, который всех устраивал. Родители делали вид, что Роуэн не мотается по всему свету, а она – что они поддерживают ее желание сделать больше, увидеть больше, пережить больше. Все лгали самим себе, но так легче.

Но теперь Роуэн вернулась, и родители больше не могли лгать, а она – притворяться. Они должны принять друг друга такими, какими были на самом деле. Это будет хуже гнилых лимонов.

У нее две или три недели, чтобы настроиться на встречу с семьей, подготовиться к вечному разочарованию. Две недели, чтобы найти жилье и работу, которая обеспечит овсянкой и кофе и позволит заработать достаточно денег на то время, пока она не продаст нэцкэ.

Нужно только разобраться с Себом, с которым у нее никогда не складывалось нормальное общение. Он не реагировал на ее шарм, насквозь видел ее ложь и ни секунды не доверял. По счастью, он слишком умен.

В голове возник образ Себа, каким она запомнила его. Высокий, с кудрявыми светлыми волосами, которые он собирал в хвост кожаным шнурком, темно-синие глаза и дурацкая маленькая бородка.

Себ кружил головы девушкам. Что-то в нем всегда привлекало женское внимание. И дело не только во внешности. Роуэн нехотя признавала, что он на редкость привлекательный сукин сын. Но сразу видно, предпочитает общество самого себя, а это всегда заставляло женщин истекать слюной.

«Поживите с ним по соседству, посмотрим, как тогда будете к нему относиться! – всегда хотелось прокричать Роуэн. – Он заносчивый и грубый, любит командовать и относится ко всем покровительственно, мне постоянно хочется ткнуть в него палкой».

Она закинула ногу на ногу и повернула голову на звук грудного мужского смеха. Позади нее неровным кругом стояла группа парней, самый симпатичный излучал уверенность. Роуэн поймала его взгляд.

«М-м-м. Милый».

– Привет, – сказал симпатяга, заигрывая. – Недавно в городе?

«Я усталая, потная и злая. И, кажется, для тебя старовата».

– Вроде того. Симпатяга перевел взгляд с нее на официанта:

– Можно угостить тебя напитком? Чего тебе хочется?

«Сотня фунтов мне бы пригодилась, – подумала Роуэн. – А еще лучше две».

– Спасибо. Бокал белого сухого вина.

А почему бы и нет? Если кто-то хочет угостить ее, она возражать не станет. К тому же ей сейчас нужны тонизирующие силы ферментированного виноградного сока.

Парень сделал заказ. Когда Роуэн снова взглянула на нового знакомого, увидела, что он не такой уж юный и не столь дерзкий. Высокий, темноволосый, привлекательный. Себа ждать скучно, почему бы не пофлиртовать? Ничто так быстро не поднимает девушке настроение, как болтовня с мужчиной, в глазах которого светится симпатия. Словом, флирт – отличный способ провести время.

Она провела рукой по волосам и взглянула на багаж у ног компании:

– Спортивная поездка? Гм. Дайте угадаю. Регби? Турнир регбийных семерок среди юниоров?

– А-а-а. Это они юниоры, мне больше двадцати одного.

Роуэн медленно улыбнулась:

– И мне тоже. Я Роуэн.

Она уже собиралась пожать симпатяге руку, как вдруг за спиной раздалось:

– Не пора ли использовать твои чары во благо, а не во зло?

Услышав это, Роуэн закрыла глаза. В голове возникли слова, которые не следовало произносить вслух. Понимая, что вечно сидеть с закрытыми глазами нельзя, она глубоко вздохнула и медленно обернулась.

Себ стоял позади нее, прислонившись к каменной колонне. Синие глаза смотрели холодно. Подбородок был покрыт золотистой щетиной, губы вытянулись в тонкую, как лезвие ножа, линию. Это то, что не изменилось.

Роуэн прищурилась. Высокий, светловолосый, хорошо сложенный. Широкие плечи, узкие бедра, длинные ноги. Одна большая глыба мускулов. Уголки его рта слегка приподнялись вверх, она почувствовала соблазнительный трепет в низу живота. О боже! Это желание? Быть того не может. Безумие какое-то. Просто у нее было долгое путешествие, она почти ничего не ела, немного кружилась голова. Просто жизнь ей мстила.

Мистер Симпатяга был забыт, едва Роуэн взглянула на Себа. Она знала немало привлекательных мужчин и даже несколько сногсшибательно прекрасных, но желание в чистом виде раньше не накатывало. Это потому сердце так быстро гонит кровь по телу? Во рту пересохло? О боже! Сердце вдруг забилось с бешеной скоростью.

Роуэн откинула длинный локон, не готовая встретить взгляд Себа, и уставилась на его широкие плечи. Глаза медленно скользили по полинявшим джинсам к дорогим кроссовкам. Как жалко вспыхнуть и распалиться из-за человека, который ей даже никогда не нравился!

О-го-го, парень! Неужели татуировка? Выглядывает из-под футболки? На бицепсе правой руки? Да ладно! У консерватора Себа? У гика Себа?

Только вот гика сменил Себ-красавец, из-за которого Роуэн думала о прохладных простынях и разгоряченной мужской коже под своими ладонями. Из-за этого Себа она думала о полных страсти ночах и бешеном дневном сексе. О желании, жаре и влечении.

Мысли со скоростью света неслись в голове. Роуэн искала объяснение своей странной реакции. Решила, что просто давно не испытывала оргазма. У нее не было секса уже слишком долго! Понятно. Если проблема в этом, несомненно, в этом, помнится, есть маленький незаметный магазинчик, который поможет все исправить.

Только вот она на мели. На мели и возбуждена. Жалкое сочетание!