— Не знаю, — сказал Костик, — наверное, буи.

А я вдруг увидал парус.

— Смотри, Костик! — закричал я. — Парусный ледокол!

— Это буер, — сказал Костик.

«Что такое буер?» — хотел спросить я, но не спросил, потому что буер нёсся на нас так быстро, что всё равно я бы не успел спросить. Когда он проносился мимо нас, со мной что-то произошло. Я почему-то вдруг закричал, замахал руками и со всех ног припустился за ним. Буер сделал круг и встал. Какой-то меховой человек выскочил на лёд и подбежал ко мне.

— Хочешь прокатиться? — спросил он. Я испугался, но сказал: «Да, хочу». Меховой человек подхватил меня на руки и посадил в буер на колени к другому меховому человеку. Тот дёрнул какую-то верёвку, и мы понеслись так быстро, что у меня дух перехватило. Когда мы проносились мимо чёрного бугорка, он вдруг зашевелился, вскочил и замахал руками. Это был человек.

— Кто такой? — прокричал я, но из-за ветра меня не услышали, а больше кричать мне не захотелось, мне стало не до этого, мне стало так холодно, что я чуть не заревел. Никогда не думал, что бывает так холодно. Мне показалось, что я совсем голый, будто нет на мне ни шарфа, ни рейтуз, ни шапки. Будто ветер сорвал с меня всё это и гуляет теперь по голому телу. Я уже собрался умирать, так мне было холодно. Я даже не заметил, как мы остановились. Просто кто-то взял меня под мышки и протянул Костику. Он подбежал и взял меня на руки.

— Ну как? — спрашивал он, но я ничего не соображал.

— Что с тобой? — в конце концов забеспокоился он.

— Нужен тулуп, — только и сумел сказать я.

Костик побросал на меня все свои куртки — я начал согреваться. Костик бегал вокруг в одном свитере.

— Бугорки — это люди, — сказал я, когда он пробегал мимо.

— Люди? — Костик остановился. — А что они там делают?

— Не знаю, не рассмотрел.

Костик задумался.

— Знаешь, — сказал он, — надо посмотреть, что они там делают.

— Конечно, надо, — согласился я, — но уж больно далеко, замёрз что-то.

— Ну хорошо, завтра посмотрим, — сказал Костик. Сашка была дома, она чистила картошку и что-то пела.

Мы прошли в свою комнату и сели у печки почитать и погреться. Я рассказал Костику про буер. Он мне про Финляндию. Покормили ежа.

— Идите есть, оболтусы! — крикнула из кухни Сашка. За ужином все молчали. Мне это скоро надоело, и я сказал:

— Катался на буе.

— Что? — удивилась Сашка.

— На буере, — мрачно поправил Костик.

Сашка посмотрела на него, уголки губ у неё запрыгали.

— Ты один катался? — спросила она.

— Один. Костика не взяли.

— Ну, держись, — сказала Сашка серьёзно, — теперь по ночам он будет учиться водить буер.

Я представил себе Костика на буере и фыркнул. Костик помрачнел ещё больше.

— Тоже идея! — проворчал он и вылез из-за стола.

Всю ночь мне снились зайцы. Белые, пушистые, они играли в чехарду. Я проснулся и, как всегда, посмотрел в окно. Ну и погодка! Яркое солнце, голубое небо, пушистые белые ёлки, и снег такой белый, что глазам больно. А там, далеко на горе, мелькают лыжники, красные, жёлтые, зелёные.

Вон красный налетел на ёлку, и с неё посыпался снег. А красный застрял и встать не может, палки у него унесло, опереться не на что. Так и сидит и обнимает ёлку.

Мне вдруг показалось, что все праздники — и Новый год, и день рождения, и даже Первое мая — надо праздновать сегодня.

— Ку-ка-реку! — закричал я и вскочил с кровати.

«Ку-ка-ре-ку! Вставай, Костик», — хотел крикнуть я и вдруг остолбенел. На столе в сверкающей белой вазе лежали сливы, тёмно-синие живые сливы.

Сашка ждала нас на улице. Она была очень нарядная и очень сияла.

— Сливы? Какие сливы? Не знаю никаких слив.

Она подхватила меня на руки, закружила, запела.

— Я пойду с вами, я хочу всегда ходить с вами, я хочу везде быть с вами.

— Вот и хорошо, — обрадовался я.

— Только не сегодня, — сказал Костик, — сегодня у нас дело.

— Тайна?

— Да, тайна, — сказал Костик и побежал по дороге. Я побежал за ним.

Шли долго. На лыжах ходить по ровному месту скучно. Пошёл снег. Бугорки стали еле заметные.

— Ты ошибся, — сказал Костик, когда мы почти подошли к одному из них, — ты ошибся, это не человек.

— Да, это, пожалуй, не человек, — согласился я, — но тот был человек.

— Ладно, посмотрим, — сказал Костик.

Мы подошли к бугорку. Это был человек. Его почти занесло. Он сидел на деревянном ящичке, и в руках у него была удочка.

«Сумасшедший», — подумал я.

— Подлёдный лов, — сказал Костик.

Человек не шевелился. Мы стояли уже довольно долго — человек не шевелился.

— Пошли, — сказал я.

— Подождём, — сказал Костик, — а вдруг он заснул и провалится под лёд?

— Тогда мы его вытащим, — согласился я.

Так мы стояли и ждали, когда наконец он провалится. Но человек не шевелился.

— Может быть, он замёрз? — сказал Костик и дотронулся до человека. Тот не шевелился.

— Замёрз, — сказал Костик. — Что же теперь делать?

— Снегом тереть, — я взял снег и потёр человеку лицо. Человек чихнул.

— Ожил, — обрадовался я.

— Ш-ш-ш, — сказал человек, — рыбу распугаете. Ш-ш-ш!

Часа два мы ждали этой рыбы. Человека совсем занесло. Мы замёрзли и решили возвращаться.

— До свиданья, — сказал я человеку. Тот не ответил.

— Счастливого лова, — пожелал Костик. Человек не шевелился.

— Он всё-таки замёрз, — сказал Костик.

— Или заснул, — сказал я и потрогал удочку. Человек открыл глаза. И приложил палец к губам.

Больше он ничего не сказал.

Этот день был мокрый. Сашка закрылась наверху. Костик болтался под ногами, что-то напевал. Я ходил по дому и думал, чем бы заняться. Наконец я придумал. Пол-кухни занимала большая белая печка. Наши комнаты были за ней, так что в комнате вместо одной стены была тоже печка. Я пошёл наверх и попросил у Сашки краску и кисть, потом влез на стул и нарисовал на печке зайца.