– Что же здесь смешного? – развел руками Пресветлый.

– Милостивый государь, хоть вы и говорили «они», когда вели речь об Иных, не нужно быть провидцем, чтобы догадаться: вы сам – Иной. И если вы по крайней мере наполовину так всемогущи, как пытались мне внушить, вы бы давным-давно сами добрались до власти. А раз уж вам оказалось не по силам добиться высокого положения самому – так не хватит сил и меня вернуть в Париж. Моя жизнь сейчас загублена окончательно и бесповоротно. Поверить вам теперь – значит обрести беспочвенную надежду. А ее крах станет последним, что доведется мне испытать на этом свете. Нет уж, увольте! Я предпочту сгнить заживо в Авиньоне, чем сплясать под вашу дудку – и в итоге сгнить заживо в Бастилии.

– Никто и не говорит о пляске под мою дудку, Арман! – с укором произнес пожилой гость. – Я не предлагаю вам захватить власть – я хочу, чтобы вы пришли к ней законными способами: стали кардиналом Франции и первым министром Людовика XIII.

– Но это невозможно! – с жаром воскликнул епископ. – Мои прошения о помиловании отвергнуты, моих знакомых, пытавшихся отстоять мою честь перед королем, никто не стал слушать! Мое имя уже практически забыто…

– Не спешите, Арман. Вы терпеливый человек – так наберитесь же еще терпения! Я не предлагаю вам сию минуту собраться и отправиться покорять Париж.

– Тогда что же вы предлагаете? – скривился Люсон. – Деньги на подкуп?

– Мне доступны линии вероятностей, – неторопливо проговорил Пресветлый. – Я в любой момент времени вижу несколько разных путей развития событий. Соответственно я имею возможность выбрать самый благоприятный из них. Если в ключевые или, скажем так, судьбоносные моменты вы станете прислушиваться к моим советам – вы вернете себе высокое положение в обществе и приумножите свое влияние на членов королевской семьи.

– Я вам не верю! – помотал головой епископ. – Почему же вы сами не воспользуетесь своими советами?

– Видите ли, Арман, даже если бы мне вдруг захотелось занять французский престол (а мне это попросту не нужно, поверьте!), мне бы не дали этого сделать такие же, как я. У Иных тоже есть практика заключения договоров, и один из подобных договоров – о невмешательстве в политику людей. Вам совсем не обязательно знать, что стало тому причиной, просто примите как факт: ни один Иной не может править в каком бы то ни было государстве. Такое случалось раньше, но не теперь.

– А ваши советы вмешательством считаться не будут? – прищурился Люсон.

– Будут, если о них кто-нибудь узнает. Но я бы предпочел, чтобы наше с вами знакомство и общение остались в тайне.

– Стало быть, вам удобнее, если править или влиять на правителя станет покорная вашей воле марионетка?

– Арман! – Посетитель вновь добавил в шелестящий голос укоризненных интонаций. – Посмотрите вокруг! Страна прозябает в нищете, народ задушен непомерными налогами, в то время как в Лувре – бесконечная череда балов и празднеств. Испания считает нас своей провинцией, итальянские принцы ведут себя предельно нагло, Англия грозит войной, австрийские Габсбурги пытаются надавить через Нидерланды и Фландрию, гугеноты дерутся с католиками, католики – с гугенотами. Вы считаете, что в подобной ситуации мне требуется марионетка? В таком случае я бы выбрал из уже имеющихся – инфантильным Людовиком управлять куда легче. Нет, Арман, здесь необходимы ясный ум, самоотверженность, целеустремленность и твердая рука. С первыми тремя качествами у вас все хорошо, иначе мой выбор пал бы на другого претендента. А обрести твердость руки я вам помогу.

– А что взамен? Через какое время вы потребуете у меня мою душу?

Капюшон замер напротив Люсона: Пресветлый внимательно всматривался в лицо епископа.

– Не будьте глупцом, Арман. В очередной раз повторяю вам: я не Дьявол и не его посланник.

– Но в чем тогда ваша выгода? – изогнул бровь молодой епископ.

– В величии Франции. О, не надо сарказма, Арман! Вы ведь тоже этого хотите, признайтесь! Личная выгода и величие государства не всегда совпадают, но мне-то хорошо известно, что выбрали бы вы, если бы представилась сама возможность такого выбора. Вы – прирожденный политик, стратег, полководец. Сутана вместо военного камзола – это всего лишь досадное недоразумение! Ваше нынешнее смирение, как и ваша видимая набожность, – это всего лишь ширма, за которой бушуют настоящие страсти. Так позвольте мне помочь вам сдвинуть эту ширму, чтобы вся Европа, весь мир узнал настоящего Армана дю Плесси!

Люсон лишь вяло отмахнулся от этих слов и медленно проговорил:

– Вы заставляете меня усомниться и в вашей искренности, и в побуждающих причинах, и в конечном исходе предприятия. Я задал вопрос – в чем ваша выгода? Вы же в итоге рассказываете мне об удовлетворении моего собственного эго. Нехорошо, милостивый государь!

Гость надолго замолчал и вновь принялся прохаживаться перед столом епископа. Наконец, обдумав требование хозяина кабинета, взвесив свой ответ так и эдак, он произнес:

– Извольте, я скажу по существу. Как люди делятся на сладкоежек и тех, кто предпочитает острую пищу, так и Иные делятся на два типа. Одни из нас питаются Темной субстанцией, которая образуется из переизбытка злобы, гнева, страха и безнадежности. Франция для них сейчас – настоящий рай. Приумножение Темных деяний и настроений – их забота и прямая выгода. Другие питаются Светлой субстанцией из положительных эмоций – и им сейчас приходится тяжко, поскольку страна утонула в бедах, унижении и вражде. Чем меньше радости и добродетелей вокруг – тем они слабее, тем в бо́льшую зависимость от Темных Иных они попадают.

– Вы – Пресветлый, – задумчиво проговорил Люсон, – и если ваше имя происходит из вашей сути – значит, вы относитесь ко второму типу. Что ж, теперь ваш интерес объясним, я удовлетворен.

– В стране нужно навести порядок! – Гость воздел палец к потолку. – Если заставить считаться с Францией наших внутренних и внешних врагов…

– А ведь это не ваши враги, Пресветлый! – жестко перебил говорящего епископ Люсонский. – Это наши враги, а не ваши. Попрошу впредь называть вещи своими именами. Дабы не возникло недопонимания. Итак, необходимо возвести дворец, прекрасный, крепкий дворец, на зависть недругам и соседям. Вы собираетесь проделать это руками землекопов, каменщиков, кровельщиков и так далее. Однако вы не можете доверить им строительство без присмотра, и тут я вас, милостивый государь, прекрасно понимаю. Строительство займет много времени, и есть вероятность, что к его завершению не останется в живых ни каменщиков, ни землекопов. Зато у архитекторов будет где жить и чем питаться. Теперь скажите мне, верно ли я трактую ваше предложение?

– Верно, – нехотя выдавил гость. – За исключением того факта, что при благоприятном стечении обстоятельств и буквальном следовании моим советам кровельщик и сам вполне успеет пожить под великолепной кровлей. Если для вас важно именно это. Но в таком случае я буду разочарован. Мне казалось, вы страдаете из-за того положения, в котором оказалась Франция…