– Да ничего особенного не произошло. Просто нелепая случайность.

– Знаешь, смысл моей профессии как раз в том, чтобы отличить нелепые случайности от тщательно организованных случаев.

– Да? Женя, я вот давно хотел спросить, чем ты занимаешься? – Мальчишка выдал каверзную улыбочку, и мы дружно рассмеялись.

– Вопросами безопасности.

– Чьей безопасности? – Шаловливое настроение не покидало моего собеседника.

– Как правило, тех, кто является моими клиентами. Но сейчас я в отпуске. Так что там с подробностями? Расскажешь?

– Да, пожалуйста. Это было еще до прихода телеграммы. И домой я не собирался. В выходные дни у нас нет занятий, и я работаю помощником ювелира в небольшой антикварной лавке в Лондоне.

Сказанное настолько поразило меня, что, не выдержав, я перебила мальчика:

– Работаешь? Но зачем? Неужели родители урезают твое содержание настолько, что ты вынужден работать?

– Конечно, дело не в деньгах, хотя любой труд должен оплачиваться. Я нарабатываю опыт. Здесь, в Европе, у меня есть возможность обучаться у лучших мастеров.

– А… Ну, прости, что перебила. Продолжай, будь добр.

– Сэр Роджер, так зовут ювелира, накануне выходных сообщил, что лавка будет закрыта по техническим причинам и я могу располагать своим временем как пожелаю. Чтобы не изнывать два дня от безделья, я записался на экскурсию, которую организовывала мисс Эллин. В субботу рано утром мы поехали в Бредфоршир на меловые утесы в Шарпенхоу – Клэпперс. Мои приятели – соседи по комнате – остались в школе: Петер накануне простудился, у него побаливало горло, а Янис был там в прошлом году с родителями и сказал, что не увидел ничего такого особенного, что нужно было бы смотреть второй раз. Экскурсия была рассчитана на день: в субботу вечером мы вернулись назад.

Примерно около полудня для меня принесли коробку пирожных. Янис и Петер были в комнате, они расписались в бланке доставки. Петер запомнил название фирмы: «Хоумберс». К ребятам пришли наши общие приятели, так что в комнате их было пятеро. Пирожные выглядели свежими и красивыми, мальчишки не выдержали и соблазнились. Они стеснялись брать пирожные без разрешения и даже звонили мне на мобильный телефон, но связь была не очень, а может, я в это время был в пещере. В любом случае я разрешил бы друзьям их съесть.

– Как они узнали, что угощение предназначалось тебе?

– Было написано на карточке: «Для Никиты Алмазова, ешь на здоровье». И в сопроводительных документах, где Петер расписался, была моя фамилия.

– Что случилось потом?

– Всем стало плохо примерно через сорок минут. Наверно, пирожные только выглядели свежими.

– Курьер спрашивал тебя лично?

– Нет. Сказал, для кого доставка, и просил расписаться в получении.

«Значит, курьера и фирму могли использовать втемную», – автоматически отметила я про себя.

– Недомогание у ребят в чем выражалось? И врача вызывали им?

– Рвота, головная боль. Как при обычном пищевом отравлении. И врач, кстати, такой же диагноз поставил. Не пойму твоего, Евгения, интереса к этой обычной истории. Все обошлось, все живы-здоровы.

– Анализы проводились?

– Нет. Они все съели. Администрация школы запретила доставку пирожных с белковым кремом, не обработанным термически, заявив, что ребята пострадали от сальмонеллы.

– Значит, никто не насторожился? Хорошо, у меня к тебе всего пара вопросов. Кто мог прислать для тебя пирожные, есть идеи?

– Нет. Я всю голову сломал, даже в фирму по доставке звонил. Они ответили, что доставку оплатили, а остальное их не интересует. Если оплачено наличными, как в данном случае, имя заказчика не фиксируется. Чисто теоретически у меня в Лондоне есть знакомые, но с чего вдруг им присылать мне лакомства? Так что идей нет.

– А скажи, получив любимые «корзинки», сколько штук ты съел бы сам?

– Ну, смотря по аппетиту, мог и все, если бы ребят рядом не было.

«Твои приятели своей прожорливостью, скорее всего, спасли тебе жизнь, – очень хотелось сказать мне, – а тот факт, что их было пятеро, да и ели они не на пустой желудок, спас им жизни. Плюс все молодые, здоровые», – но я промолчала. Все то же чутье подсказывало, что мальчишка не отнесется серьезно к моим словам.

– Никит, уточни, так когда произошла история с отравлением?

– Не понял, число какое было?

– Нет, по хронологии событий. Ты получил телеграмму из дома…

– …на следующий день после отравления ребят, – на лету подхватил мою мысль мальчишка.

– Вот видишь, какой вывод напрашивается?!

– Не вижу. Какой?

– Если допустить, что авария не была случайностью, а ты сам съел презент от незнакомца, то что?

– Что? – позеленел мальчик.

– Двумя несложными ходами устранена вся семья.

– Глупости! Быть такого не может. У нас нет врагов. И с аварией, в которую попали родители, еще не все ясно, так что давай не будем больше об этом, ладно?

– Хорошо, как скажешь. Но у тебя есть информация к размышлению, как говорил герой одного старого фильма. – Я улыбнулась, пытаясь шуткой смягчить свои жестокие слова.

До конца полета оставалось совсем немного времени, около сорока минут, по моим подсчетам. Стюардесса в последний раз провезла тележку с напитками. Я взяла какой-то сок, пила его медленными глотками, мысленно ругая себя на все лады. И зачем полезла с этими разговорами? Чутье? Кому оно нужно? Как говорил один мой знакомый: «Чутье к делу не пришьешь». А Никита разнервничался еще больше и, кажется, обиделся.

– Знаешь, я ведь и ошибаться могу, – решила я его успокоить.

– Да, думаю, ты действительно ошибаешься. – Суховатый тон мальчика без слов подтверждал, что он намерен замкнуться в себе.

– Давай, когда самолет сядет, обменяемся телефонами, на всякий случай. Вдруг я все-таки захочу сделать экспертизу моего турмалина? Мы ведь так и не выяснили, к какому типу он относится.

– Я как раз думал о нем, – оживился Никита. – Может, это рубеллит, который облагородили с помощью специальной обработки?

– А как же изменение цвета?

– Или хамелеонит, который после жесткой термической обработки приобрел сиренево-малиновый цвет, не свойственный этому виду, но сохранил его способность менять оттенок? Жаль, что папы рядом нет. Он всегда умеет натолкнуть на нужную мысль, дать подсказку.

– Скоро ты с ним встретишься.

– Знаешь, что меня смущает? Камень не очень дорогой, как ты сама не так давно заметила.

– Из этого следует…

– Основные методы облагораживания камней – это жесткая термическая обработка, около семисот градусов по Цельсию, мягкая термическая обработка, когда камень нагревают не очень сильно, дают остыть, потом снова нагревают. И так несколько раз. Еще применяют облучение и сочетание всех перечисленных методов, но все это применяется к потенциально дорогим экземплярам. Например, к уникальным по размеру камням.