Подошвы моих спортивных туфель громко стучат по мостовой. От внезапного выброса адреналина ноет все тело. Мышцы сокращаются резко и болезненно. Я забегаю за угол и вижу быстро удаляющегося Незнакомца с Дугалом на руках. Ребенок вырывается, но мужчина крепко держит его. Незнакомец перебегает дорогу, направляясь к узкому переулку на другой стороне.

Через этот переулок я проходила всего однажды и чуть не умерла от страха, постоянно опасаясь наткнуться на какой-нибудь труп. Там очень много темных закутков, заборов и калиток, ведущих в маленькие садики.

Меня тошнит от страха, однако я продолжаю преследование. Незнакомец перебегает через улицу и чуть не попадает под машину, увернувшись в самый последний момент. Он бежит быстро, но все-таки медленнее меня. Я несусь вперед, как спринтер, не отвлекаясь ни на что постороннее и не отводя глаз от копны рыжих волос, которые так раздражали меня всего пять минут назад. Теперь я за двадцать семь минут пробегаю пять километров, а год назад не могла добежать до автобусной остановки без того, чтобы меня не затошнило. К счастью для Дугала, с тех пор я изрядно похудела. Действительно, Дуталу очень повезло – год назад, до того как я сбросила вес, у него не было бы ни единого шанса на спасение.

Где-то у меня за спиной, за оставшимся позади «Гарден кафе», раздаются крики. Мать Дугала зовет сына по имени. Я, не оборачиваясь, бегу дальше.

Теперь я слышу дыхание Незнакомца. Слышу, как он сопит и кашляет всего в десяти футах от меня. Вход в переулок все ближе и ближе. Я несусь изящными скачками, отталкиваясь носками от земли. Руки касаются боков, грудная клетка работает, как кузнечные мехи, бицепсы и мышцы ног мучительно болят, но я не останавливаюсь. Теперь на моем теле нет трясущихся жировых складок, которые врезались бы мне в живот и бока.

До входа в переулок остается всего три фута. Я почти нагнала Незнакомца, но он вдруг резко останавливается и разворачивается ко мне лицом. Я еще двигаюсь по инерции и вижу, что Незнакомец напуган не меньше меня. По его переносице стекает крупная капля пота. Он отнимает руку ото рта Дугала и, сжав кисть в кулак, выбрасывает ее вперед, по направлению к моему лицу. Дугал начинает истошно кричать. Лицо мальчишки почти такого же цвета, как волосы, а широко раскрытые глаза полны слез и отчаяния. Мы все страшно напуганы.

Я стараюсь увернуться от приближающегося к моему лицу кулака, но не успеваю. Незнакомец наносит мне скользящий удар по голове. На полной скорости я натыкаюсь на его кулак, как автомобиль в некстати подвернувшийся столб.

Меня ударили первый раз в жизни.

Я с криком падаю на мостовую. Голова раскалывается от такой боли, что я почти ослепла. Стараясь сморгнуть набежавшие слезы, я все-таки вскакиваю на ноги и, свернув в переулок, вижу Незнакомца, который успел оторваться от меня шагов на двадцать. Он прижимает головку Дугала к своему плечу, чтобы хоть немного заглушить крики ребенка.

Я бегу следом по грязной асфальтовой дорожке. Ветки разросшихся кустарников хлещут меня по лицу. Все звуки в узком переулке кажутся неестественно громкими – мое дыхание, дыхание Незнакомца, стук наших ботинок по земле, шелест листьев, которые я задеваю на бегу. Незнакомец мало-помалу замедляет ход, переходя на быстрый шаг, а я, напротив, набираю скорость, хоть и прихрамываю от дикой боли, которая пронзает мой висок – тот самый, куда пришелся удар грязным кулаком.

Я хочу крикнуть Незнакомцу, чтобы он остановился, однако от ужаса не могу выдавить ни звука. Мне очень страшно. Страшно обратить его внимание на то, что я женщина и кроме нас двоих в темном и узком переулке никого нет.

Переулок, растянувшийся в длину метров на триста, шириной всего-навсего с велосипедную дорожку. Разросшиеся с обеих сторон кустарники затеняют его ветвями, но солнце светит так ярко, что я отчетливо вижу Незнакомца. Он не сворачивает ни в одну из калиток, чтобы скрыться, и наверняка слышит, как мои спортивные туфли стучат по мостовой. Кроме того, он видел и мои тренировочные брюки. Такое впечатление, будто я с самого утра готовилась к тому, чтобы гоняться по улицам города за похитителями детей.

Мы оба здорово вспотели – и я, и Незнакомец. Пот течет с нас ручьями. Я вижу темные пятна на спине его бежевой спортивной куртки. В воздухе летает целая туча мушек, и пахнет чем-то гнилым.

Почти поравнявшись с похитителем, я протягиваю руку вперед, к Дугалу, и толкаю Незнакомца в спину. Он отпускает ребенка. Мальчик падает на четвереньки, ладонями и коленками в грязь и палую листву. Незнакомец теряет равновесие и, ударившись головой о стену, тоже валится на землю. Я лечу следом за ним и падаю сначала прямо на похитителя, а затем скатываюсь в грязь. Мы тут же пытаемся подняться на ноги. Незнакомец, прежде чем встать, отползает от меня на четвереньках.

–Черт, – бормочет он себе под нос.

Меня поражает то, что он говорит по-английски. Конечно, он с самого начала выглядел как самый обычный англичанин, но я все равно поражена.

Сердце колотится, как бешеное, в висках стучит. Сзади, метрах в пятидесяти от нас, раздается мужской голос. Он что-то кричит, но я не могу разобрать, что именно. Незнакомец уже встает, а я до сих пор стою на четвереньках.

–Дугал! – кричу я мальчику. – Прячься за меня!

Несчастный ребенок с копной рыжих волос, заплаканными глазками, окровавленными коленками и синяками от пальцев похитителя бросается ко мне, изо всех сил перебирая крохотными ножками, пока Незнакомец не успел подняться во весь рост.

Я снова слышу, как кричит бегущий в нашу сторону мужчина, и теперь могу расслышать слова.

–Ах ты, больной ублюдок! – орет он. – Ах, ты, сволочь!

Каблуки его ботинок громко стучат по мостовой. Я поднимаю глаза и вижу, что с Незнакомца слетели солнцезащитные очки, а под ними оказалось лицо самого обычного человека лет сорока пяти, только очень красное, залитое потом и перепачканное землей. Он смотрит на меня сверху вниз то ли с испугом, то ли с ненавистью, то ли с отвращением. Затем переводит глаза вверх – туда, откуда доносится угрожающий топот других ног, гораздо больших по размеру, чем мои. Я снова слышу крик бегущего к нам человека:

–Ах ты, больной ублюдок! Сволочь!

Я поднимаюсь на ноги, а Незнакомец делает стремительный выпад вперед. Его старый грязный ботинок впечатывается мне в живот. Я ору от резкой боли и складываюсь пополам.

–Сука, – говорит мне Незнакомец, но особой уверенности в его голосе не чувствуется.

Дугал начинает плакать. Бегущий по переулку мужчина, задыхаясь, продолжает кричать:

–Сволочь! Убью!

Похититель разворачивается и бросается бежать по переулку, к солнечному свету, льющемуся с улицы. Я перекатываюсь на бок и, схватившись за живот, мычу от невыносимой боли. Меня никогда раньше не били ногами в живот. Дугал плачет навзрыд и стучит ладошками по моей спине. Я кое-как поднимаюсь на четвереньки. Колени трясутся, живот разрывается от боли, голова раскалывается, а в висках стучит кровь. Я протягиваю руки к Дугалу, и ребенок с воем бросается мне в объятия.