И все же то, что примарх придумал и передал им, удастся, если каждая шестеренка в механизме будет крутиться в нужном направлении. А Гонория, несмотря на всю свою отвагу и доблесть, нарушает работу механизма. Этого допустить нельзя. Не сейчас!

— Вы отстранены, Гонория, — сказал Рем. — Покиньте пост и передайте командование своему заместителю.

— Вентан, подождите! — начал Эвексиан.

— Вы хотите присоединиться к Гонории? — перебил его Рем.

— Нет, капитан Вентан. — Эвексиан коротко поклонился. — Но вы должны признать, что ваши приказы выглядят несколько… противоречивыми. Вы знаете это, я вижу по глазам.

— Все, что мне нужно знать, — это то, что за моими приказами стоит авторитет примарха, — ответил Рем. — Или кто-нибудь из вас полагает себя умнее нашего прародителя? Может ли кто-то сказать, что разбирается в нюансах боевых действий лучше, чем наш отец?

Молчание было ответом, которого ждал Рем.

— Тогда выполняйте мои приказания! — закончил он.

Прандиум пылал. Значки поменьше, обозначавшие Ультрамаринов, гасли по мере гибели отделений, а воспаленная краснота пиктограмм Пожирателей Миров медленно растекалась, подобно лужам крови. Ни одна часть Прандиума не осталась нетронутой. Прекрасные дикие леса южных провинций превратились в засыпанные радиоактивным пеплом пустыни, от хрустальных скал на востоке исходило токсическое излучение — на его исчезновение понадобятся тысячи лет. Великолепные города из золотистого мрамора лежали в руинах: орбитальные заградительные бомбы стерли их с лица планеты.

То, что началось как планетарная война, распалось на тысячу локальных сражений между разрозненными воинскими соединениями. Ультрамарины сражались на расстоянии всего нескольких миль друг от друга, но словно в разных мирах.

У Рема было ощущение падения в бездну. Он уже жалел о своем решении отстранить Гонорию от командования. Не он ли сам говорил Баркхе о пользе демагогии? Разве не должен каждый руководитель внимать голосу несогласных, чтобы задуматься о правильности принимаемых решений?

Рем разглядывал карту, выискивая хоть какие-нибудь признаки положительного исхода боя и гадая, где ошибся, что сделал не так и какой аспект учения примарха не учел. Он реагировал на каждое изменение, скрупулезно следовал новым доктринам, и все же Прандиум вот-вот будет навсегда потерян.

— Бросьте вперед Тринадцатую, — сказал Рем. Это автоматическая память включила еще одно наставление примарха. — Помогите Семнадцатой и прикажите Одиннадцатой перегруппироваться, чтобы обойти с фланга Пожирателей Миров, наступающих на Тардонис. Пусть вступают в бой и удерживают их на месте.

— Сделано, — отозвался Ураф.

— Велите Восьмой группировке отойти к границе провинции Иксиан. Отрядам Механикум и саперам строить временные укрепления, — добавил Рем, когда очередные тактические данные поступили в его педантичную память. Схема исчезла, и он начал понимать, насколько уязвимы позиции Пожирателей Миров. Пришлось заплатить кровью и жизнями, чтобы довести их до этого, но теперь стало очевидно, насколько сбалансирована великая стратегия.

— Чтобы одержать величайшую победу, надо идти на величайший риск, — сказал ему примарх посреди радиоактивной пустыни Калта.

— Вы никогда не рисковали, — возразил Рем.

— Ты просто не знаешь, — ответил Жиллиман.

Когда неисчислимое множество вариаций, отображенных на графопостроителе, хлынуло в обрабатывающие центры сознания Рема, в его мозгу вспыхнули все ответы и необходимые маневры. Он слышал, что величайшие из полководцев — те, кто делает меньше ошибок, но это ерунда. Величайший полководец — тот, кто просчитывает каждую случайность и точно знает, как станет сражаться его противник. Видя изумительную красоту и сложность военных хитростей, разворачивавшихся в голове, Рем знал наверняка, что Робаут Жиллиман был именно таким полководцем.

Слова родились сами собой, используя его лишь в качестве проводника.

— Прикажите боевой группировке «Ультима» выровнять линию фронта по реке Аксиана, — сказал он. — Девятой и Двадцать пятой изменить направление удара: северо-восток, до квадрата шесть-девять-альфа/восемь-три-дельта.

Капитаны мгновенно выполнили его распоряжение, но Рем еще не закончил. Приказы так и сыпались из него, и каждый был как отравленный дротик в сердце вражеского командира. Подчиненные едва поспевали за ним, отдававшим распоряжения о переброске войск с головокружительной быстротой. На их лицах читалось замешательство, но по мере того как армии Ультрамаринов перегруппировывались, оно сменялось изумлением.

В центре Земель Праксос средоточие красных значков — одна из ведущих боевых группировок противника — оказалось в кольце после того, как разрозненные отделения Ультрамаринов соединились, будто закрывающиеся ворота, заперев врага в смертельной зоне поражения. Когда три боевые роты Ультрамаринов обрушили на них всю свою мощь — залпы артиллерии, болтеров и перекрывающиеся полосы сплошного огня умело расставленных опустошителей, — эти значки стали гаснуть один за одним.

По всему Прандиуму когорты Пожирателей Миров вдруг оказались отрезаны друг от друга и окружены; неудержимая агрессия толкала их прямо под пушки Ультрамаринов. Это было сродни эффекту домино, когда множество костяшек, расставленных, на первый взгляд, хаотично, сбивают друг друга, порождая удивительный выброс кинетической энергии. Отряды отступающих вдруг развернулись и соединились с собратьями, захлопнув за Пожирателями Миров смертоносные западни.

Ультрамарины двигались в такт повелениям Рема, словно грациозные артисты балета, являя собой отлаженную машину для убийства. Их символы оставались ярко-синими, в то время как красные значки захватчиков неумолимо гасли. Пожиратели Миров продолжали умирать, а показатели потерь Ультрамаринов упали практически до нуля.

В течение часа все бои закончились. Прандиум был спасен.

— Не могу поверить, — прошептал Ураф, когда из всех точек разоренного мира начали приходить донесения об окончании боевых действий.

— Это кажется невозможным, — выдохнул Эвексиан. — Так быстро и безжалостно!

Рем и сам с трудом верил, что наступила развязка: одно дело — верить в проницательность примарха и мудрость его великого труда, и совсем другое — видеть это в действии.

— Какова наша боевая эффективность? — спросил он.

Капитаны спешно предоставили информацию, загружая данные из донесений с поля боя, сводки потерь, таблицы расхода боеприпасов и списки выбывших по подразделениям. Донесения шли через графопостроитель; некоторые были красные, малая часть — оранжевые и подавляющее большинство — благотворно зеленые. Ураф суммировал входящий поток, но Рем не нуждался в интерпретации, результаты были очевидны.

— Семьдесят семь процентов подразделений в состоянии полной боевой готовности, — доложил Ураф. — У восьми процентов — минимальный или ненадежный уровень готовности, и еще тринадцать процентов находятся у опасного порога эффективности. Лишь два процента небоеспособны.