Мы выходим с Тирой в сад, и она показывает и рассказывает: вот роща, там поляна, которую дети превратили в футбольное поле, а вот у этих соседей есть батут, а потом они всей толпой заходят к нам — так дети и проводят время с друзьями на свежем воздухе.

И тут у меня возникает вечный русский вопрос:

— А как же уроки?

— Уроки — важная штука, — кивает Эссе, — но только не по понедельникам: это переходный день от одних родителей к другим, дети так соскучились друг по другу и так рады снова быть вместе, что им хочется побольше побыть с друзьями и поиграть. Что касается школы, то мы стараемся слишком на них не давить: нам важны не оценки, а их самоощущение. И если мы помогаем, например, Фрэнку с уроками, то прежде всего ради того, чтобы он не чувствовал себя в классе отстающим. То же самое касается и их кружков и внешкольных занятий (Фрэнк ходит на паркур, Клара на гимнастику, а Одд пока никуда не записался, так как его мама переехала в наш район только полгода назад) — если детям не нравится, мы не настаиваем и ищем что-то другое.

Итак: никаких уроков по понедельникам, почти все время после школы с друзьями на улице, никто не ругает за плохие оценки и не заставляет заниматься музыкой или английским, если не хочется. Я уже почти готов попросить этих чудесных людей меня усыновить, но все-таки решаю уточнить:

— Правильно ли я понимаю, что для ваших детей вообще не существует никаких ограничений?

— Безусловно, ограничения существуют, — говорит Эссе. — Во-первых, мы стараемся, чтобы они ложились спать не позже восьми вечера, а в выходные — не позже половины девятого. Во-вторых, ограничения касаются гаджетов. В силу профессии за это в семье отвечаю я: у меня на телефоне есть специальное приложение, которое может контролировать их устройства. Хотя обычно мне просто достаточно сказать: «Все, хватит сидеть в телефонах, идите погуляйте».

Интересуюсь, есть ли у шестилетнего Одда свой телефон. Оказывается, месяц назад на день рождения он получил в подарок сим-карту, чему был страшно рад. Для него, объясняет Эссе, это даже не телефон, а скорее свой интернет, поскольку дома у его мамы нет вайфая. Но больше всего Одд любит ловить покемонов. Между прочим, именно благодаря им он научился читать и писать.

— Погодите минутку. Как можно выучиться грамоте, играя в покемонов?

Оказывается, очень просто. Их там несколько сотен, и, чтобы найти своего любимого, надо научиться различать их имена, а потом и самому их печатать — букву за буквой. Хотя сейчас дети переключились на новую игру — Raw blocks. Это что-то вроде Minecraft, поясняет Эссе, они сами научились находить там друг друга и теперь играют вместе.

— А они вообще дружат, ваши бонусные и не бонусные дети?

— О да, тут нам очень повезло, — говорит Тира. — Они обожают друг друга, все время вместе играют, когда живут у нас, а на неделе у других родителей скучают и перезваниваются.

— Конечно, не всегда все было так безоблачно, — добавляет Эссе. — Бывали и сложные периоды, но, как и в любой семье, чтобы все друг с другом ладили, над этим надо работать. Каждый ребенок должен чувствовать, что о нем не забывают и что родители уделяют время всем и поровну. Вообще, самое важное для детей после развода — чтобы их родители хотя бы делали вид, что у них нормальные отношения. Но на самом деле и этого недостаточно. Они должны стараться действительно сохранить хорошие отношения — забыть про разногласия и искать компромисс. Иначе есть опасность, что ребенок будет винить в конфликте себя. Слава богу, у нас обоих сейчас отличные отношения с бывшими, и дети тоже чувствуют себя замечательно. Возможно, дело в хорошей подготовке: едва начав жить вместе, мы с моей бывшей подругой заранее обсудили, что будет с нами и нашим будущим ребенком, если мы расстанемся. Как говорит один мой друг: «Тщательно выбирайте себе бывших». Звучит странно, но это мудрая мысль.

Интересуюсь у Эссе, удалось ли ему самому побыть бонусным ребенком после того, как его родители развелись. Оказывается, нет.

— Моему отцу даже в голову не могло прийти, что я буду жить с ним после развода. Сначала он забирал меня на выходные пару раз в месяц, а потом и того реже, — мне тогда хотелось проводить больше времени с друзьями, так что я не возражал. Он переехал, и ему казалось, ну что такое 15 минут на машине? Но если ты подросток и сначала тебе нужно ехать на автобусе, потом на метро, потом идти пешком, то это час с лишним. И если вечером в будний день ты вдруг подумаешь: «А хорошо бы сейчас выпить чаю и поболтать с папой!» — то это просто невозможно: долго и далеко. Поэтому я редко виделся с отцом после того, как родители развелись. Да и до этого мы не слишком много времени проводили вместе — только по выходным, потому что он постоянно работал. И конечно, когда я переехал на север Стокгольма, а моя бывшая подруга осталась на юге, и там же был детский сад, куда ходил наш сын, я все время спрашивал себя: неужели я делаю то же самое, что когда-то сделал мой отец? И я дал себе слово, что если мне все-таки не удастся уговорить маму Одда перебраться поближе к нам, то я буду возить его в детский сад, а потом в школу — два часа в один конец каждый день в «свою» неделю — столько, сколько будет нужно: год, два, пять. По крайней мере, до тех пор, пока он не станет достаточно большим, чтобы добираться сам. Слава богу, мы договорились, и она переехала. Но если бы этого не произошло, я бы продолжал возить его, чтобы не повторять ошибок моего отца.

Собственный отцовский опыт Эссе тоже не считает безупречным («Это как с велосипедом — чем больше катаешься, тем больше вероятность упасть»), но похоже, что и Одд, и малышка Ши, так же как и Клара с Фрэнком, которые тоже все чаще называют его папой, действительно могут рассчитывать на помощь и поддержку этого человека — столько, сколько будет нужно. Напоследок спрашиваю Эссе, что значит быть хорошим отцом.

— Быть рядом с детьми. Проводить с ними время — не в праздники, а каждый день. Быть хорошим отцом — это не водить детей в кино по воскресеньям пару раз в месяц, а ругаться с ними из-за несделанных уроков, самому укладывать их спать, слушать, когда они хотят вам что-то сказать, или не слушать, когда уже нет сил, и честно признаться: «Давай завтра?» Быть хорошим отцом — это наблюдать, как воспитывают детей матери, и стараться делать то же самое.

Главного героя пушкинской «Капитанской дочки» Петрушу Гринева, как известно, записали в Семеновский полк сержантом, когда он еще находился в утробе своей матушки. А Рикарда Локранца-Берница родители записали в школу в престижном стокгольмском районе Эстермальм в первый день его жизни. «Это очень хорошая школа, к тому же рядом с домом. Но туда длиннющая очередь, поэтому я позвонил им прямо из роддома», — рассказывает отец Рикарда Даг Локранц-Берниц.