litbaza книги онлайнДетективыСоюз еврейских полисменов - Майкл Чабон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 97
Перейти на страницу:

По направлению ко входу в «Заменгоф», прямо на Ландсмана, целеустремленно пыхтит старик. Коротышка, не выше пяти футов. Волочет за собой здоровенный чемодан на ручной двухколесной тележке. Длинное белое пальто нараспашку, под ним белый костюм-тройка, на голове белая же широкополая шляпа, нахлобученная по самые уши. Борода и пейсы тоже белые, густые, но в то же время пушисто-дымчатые. Чемодан — какое-то музейное чудище из потертой парчи и чуть не до дыр протертой кожи. Правая часть тела деда сжалась под тяжестью чемодана-монстра, наполненного, похоже, исключительно свинцовыми отливками. Старик останавливается и поднимает палец, как будто обращаясь к Ландсману с вопросом. Ветер играет его бакенбардами и полями шляпы. С бороды, подмышек, рта, костюма ветер срывает запахи табака, пота и человека, живущего на улице. Ландсман отмечает цвет ботинок старика: желтоватой слоновой кости, как и борода. По бокам ботинок взбираются вверх и исчезают под штанинами кнопки.

Знакомое явление. Это Ландсман тоже отмечает. Знакомое по тем временам, когда он еще задерживал Тененбойма за мелкие кражи, незаконное приобретение и хранение… Дед этот тогда не был моложе — да и сейчас не постарел. Народ величал его Илиею, поскольку имел он обыкновение появляться в самых неожиданных местах со своей коробкою-пушке и с видом, что он вот-вот разразится чем-то весьма информативным.

— Дорогуша, — обращается дед к Ландсману. — Это, что ль, постоялый двор «Заменгоф»?

Идиш его звучал несколько экзотически, с налетом голландского, как показалось Ландсману. Старец согбенный, хлипкий, однако лицо его, если отвлечься от лучиков морщин, исходящих от глаз, чуть ли не юношеское, морщин как будто и вовсе никаких. Глаза, как принято выражаться, горят молодым задором, что сильно озадачило Ландсмана. Вряд ли задор этот могла вызвать перспектива провести ночь в отеле «Заменгоф».

— Совершенно верно, — подтверждает Ландсман и протягивает Илие-Пророку пачку «Бродвея». Тот вытаскивает две папиросы, одну отправляет в реликварий нагрудного кармана пиджака. — С горячей водой. И холодной. Лицензированный шамес на страже безопасности постояльцев.

— А ты, милок, значит, приказчиком будешь?

Ландсман улыбается, отступает в сторону, показывает внутрь.

— Нет, администратор там, в холле.

Но кроха-старик стоит, не желает покидать уютный дождь, борода его развевается, как белый флаг перемирия. Он озирает безликий фасад «Заменгофа», его слепые окна, серые в уличном освещении, окна-щели, прорезанные в грязном белом кирпиче. Всего три-четыре квартала от кричащей, пестрой Монастир-стрит. Неоновая вывеска «Заменгофа» мигает ночным кошмаром постояльцев «Блэкпула».

— Заменгоф, — повторяет старик, косясь на беснующиеся буквы вывески. — Не Заменгоф… Заменгоф…

По улице поспешает латке, нахальный салага по фамилии Нетски, придерживает рукой широкополую форменную шляпу.

— Детектив, — пытается доложиться латке, теряет дыхание, кивает деду. — Привет, дедуля. Детектив, извините, срочный вызов, задержался на минутку. — От Нетски пахнет свежевыпитым кофе, на правой манжете его синей куртки белеет сахарная пудра. — Где покойник?

— В двести восьмом, — просвещает его Ландсман и еще на шаг отступает в сторону, поворачивается к деду. — Ну, как, дедуля, заходим?

— Нет, — отвечает Илия беззлобно, чуть ли не ласково. С сожалением? Или с мрачным удовлетворением человека, привыкшего испытывать разочарования? Рьяный блеск глаз скрылся за пеленою слез. — Я просто поинтересовался. Спасибо, офицер Ландсман.

— Детектив, — поправил Ландсман, удивленный памятью старика. — Вы меня помните, дедуля?

— Помню, все помню, дорогой. — Илия вытаскивает из кармана пушке — деревянную шкатулочку-гробик размером с портсигар. Коробка выкрашена в черный цвет, на ней надпись на иврите: «Л'ЭРЕЦ ИСРОЭЛЬ». В коробке узкая прорезь для монет или сложенных долларовых бумажек. — Скромное пожертвование?

Никогда еще Святая Земля не казалась евреям Ситки столь отдаленной и недосягаемой. Она затерялась где-то на другой стороне планеты, и управляют ей люди, объединенные решимостью не пускать туда никаких евреев, кроме горстки самых запуганных и мелких. Полстолетия арабские воротилы и мусульманские террористы, персы и египтяне, социалисты, националисты, монархисты, пан-арабисты и пан-исламисты, традиционалисты и партия Али вонзали зубы в Эрец Исроэль, окончательно обескровив ее. Иерусалим утопает в намалеванных на стенах лозунгах и в пролитой на улицах крови, столбы и шесты украшают отрубленные головы. Правоверные евреи по всему земному шару не оставили надежд однажды поселиться на земле Сиона, но… трижды надежды евреев терпели крах. В 586-м до Эры Христа, в 70-м и, со свирепой окончательностью, в 1948-м. Далее правоверным трудно сохранять надежды с учетом этой отрезвляющей реальности. Ландсман вытащил бумажник, сложил двадцатку и засунул ее в подставленную ему коробочку пушке.

— Удачи, — сопроводил он исчезнувшую в щели купюру пожеланием.

Старичок двинулся с места, потянул за собой тележку с чемоданом. Ландсман вытянул вперед руку, остановил Илию, придерживая за рукав. В сознании его складывался детский вопрос о желании его народа обрести дом свой. Илия повернулся к нему с видом привычно усталым. Да уж, от этого Ландсмана всего ждать можно. Хлопот потом не оберешься. Ландсман почувствовал, что вопрос растворился, исчез, как никотин, вымываемый кровью.

— Что у вас в чемодане, дедуля? Тяжелый.

— Книга.

— Всего одна?

— Очень большая.

— Долгая история?

— Очень долгая.

— О чем?

— О Мессии. А теперь отпусти меня.

Ландсман убрал руку. Старик выпрямился, вскинул голову. Глаза снова сверкнули, выглядел он гневным, недовольным и вовсе не старым.

— Мессия грядет! — провозгласил он. Не скажешь, что угроза, но теплоты в этом предупреждении об искуплении тоже не наблюдалось.

— Самое время, — ухмыльнулся Ландсман, ткнув большим пальцем за спину, в сторону отеля. — Там как раз одно место освободилось.

Илия оскорбленно нахмурился, открыл коробочку, вынул сложенную двадцатку и вернул ее Ландсману. Не говоря более ни слова, подхватил тележку, надвинул шляпу поглубже и зашаркал прочь, в дождь и ветер.

Ландсман сунул смятую ассигнацию в карман, расплющил каблуком окурок и вернулся в отель.

— Кто этот дед? — спрашивает Нетски.

— Его кличут Илией. Совершенно безвреден, — отзывается Тененбойм из-за стальной сетки окошечка регистрации. — Все время бормочет о Мессии. Постоянно слоняется по городу. — Тененбойм постучал золоченой зубочисткой по зубам и продолжил: — Послушайте, детектив, этого я вам, возможно, не должен говорить… Но могу и сказать, подписки не давал. Администрация завтра отправляет письмо…

— Ну-ну…

— Гостиницу собираются продать сети отелей из Канзас-Сити.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 97
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?