Однажды на выходные мы поехали в Галвестон — это город всего в нескольких часах езды от Хьюстона, на побережье Мексиканского залива — и остановились в доме нашего друга Хью Лидтке на побережье. Когда Джордж пошел за лицензией на рыбную ловлю, женщина за стойкой сказала ему: «Ваше лицо мне знакомо. Мы раньше не встречались?»

Со мной произошел похожий случай, только немного позже. Как-то мы с моей соседкой и хорошей подругой Милдред Керр пошли на ланч в Luby's Cafeteria. Вдруг к нам подошла совершенно незнакомая красивая женщина и, заглядывая мне в лицо, сказала: «Да кто же вы? Я уверена, что знаю вас». Не замолкая ни на секунду, она выпалила: «Вы учительница? Или обслуживали меня в универмаге? Не вы помогали мне в магазине Sears?» Я не могла вставить ни слова, только кивала головой. Она ушла так же внезапно, как появилась, продолжая бормотать: «Да кто же это такая? Я ее точно знаю».

Да кто вы такой? Разве не боимся мы все этого вопроса?

В нашем человеческом сообществе мы, знакомясь друг с другом, делаем странную вещь. Мы протягиваем руку. Мы называем свое имя, возможно, свое приблизительное место жительства, и как можно скорее добавляем к этому свой профессиональный род деятельности.

— Здравствуйте. Меня зовут Кэйден Баклер. Я живу неподалеку, в Спрингдейле, работаю там адвокатом.

— Привет! Я Бейли Микельсен. Я из Пайнвью, это южнее отсюда. Преподаю в университете.

И так далее. Мне кажется, поэтому мы так переживаем из-за выхода на пенсию. Мы боимся потерять эту часть себя, эту часть представления о себе.

Глупости. Вы нечто гораздо большее, чем красивое название вашей должности. Достаточно того, что вы просто человек. В этом всегда была и будет ваша основная ценность.

Один мой друг, Стивен Бо, занимал высокий пост в администрации своего округа, а позже стал преподавать в одном крупном университете. Он сказал мне как-то: «Я знаю людей, которые боятся, что после выхода на пенсию их забудут. Я всегда говорю, что ты переходишь из "Ах вот кто это!" в "А это кто?". Такой переход пугает».

Подобный страх естественен. У нас всех есть эго. Ровно в ту секунду, когда меня захлестывает гордость за собственную простоту и скромность, я понимаю, что мне надо притормозить и, вероятно, сделать замер своего эго. Опасность подстерегает нас тогда, когда мы позволяем нашей работе, должности и зарплате определять масштаб нашей личности. Опасность подстерегает нас тогда, когда мы задаемся вопросом: «Если отнять у нас все это, что останется?»

Вы. Вы останетесь. Вы — со своими навыками, талантом и способностью изменить этот мир. Вы.

Когда Энн Барнс, заболев раком, оставила свою кафедру, она из «профессора Барнс» превратилась в «миссис Барнс». Это была трудная перемена.

— Я счастлива в браке, но никогда не считала себя просто «миссис Барнс». Для меня это оказался непростой переход, потому что добиться моего статуса, особенно будучи женщиной, было большим достижением. Моя должность давала мне выдающуюся характеристику, так как для моего поколения это было нечто нетипичное. Сейчас мы не сомневаемся, что наши дочери и внучки смогут воспользоваться всеми теми возможностями, которые предоставляет образование, и утвердятся в той или иной сфере, но в мое время это еще не было нормой жизни. Думаю, поэтому мне было так трудно со всем этим расстаться, — рассказала она.

Энн признает, что прощаться с той ролью было физически больно:

— Это часть тебя, очень важная часть тебя. Оставить все позади было трудно. Но это не конец. Уход из профессии позволяет сконцентрироваться на том, что действительно важно.

Когда Энн поправилась настолько, что могла путешествовать, они с мужем отправились в кругосветный круиз. На следующий год поехали на Кубу. А всего несколько недель назад они улетели в Мексику.

— Сейчас мы делаем все то, что всегда хотели сделать. Перемены могут быть к лучшему, а выход на пенсию и есть большущая перемена.

Энн права. Выход на пенсию — это большущая перемена. Жизнь полна перемен. Когда мы оканчиваем учебу, мы перестраиваемся и меняемся. Когда оставляем работу, чтобы заняться семьей, мы перестраиваемся и меняемся. Когда наш младший ребенок уезжает в университет, а мы остаемся одни в опустевшем гнездышке, мы перестраиваемся и меняемся. Когда выходим на пенсию, нас ждут новые перемены. Разве мы не должны были уже привыкнуть меняться? Разве мы не должны были уже стать мастерами перенастройки?

Несколько абзацев назад я вскользь представил вам своего друга Стивена Бо. Когда мы с ним разговаривали о пенсии, он отметил, что расставание с работой — это просто еще один переходный период:

— Я сравниваю его с тем временем, когда моя жена занималась нашими детьми. Она говорила мне, что у нее все еще есть мозг. Все еще есть навыки. Все еще есть способности. Она хотела, чтобы все это получало признание. Думаю, то же можно сказать и о пенсионерах. У нас все еще есть мозг. Все еще есть навыки. Все еще есть способности. Мы все еще хотим, чтобы это признавали.

Мы по-прежнему хотим, чтобы окружающие знали, кто мы такие.

Я создал компанию. Сейчас в ней работают тысячи людей. Но если я войду в дверь, сидящий за стойкой в холле человек меня, скорее всего, не узнает. Если я пройду по коридору, мне навстречу проплывет множество незнакомых лиц. Так что могу поспорить, что даже в стенах собственной компании я уже проделал путь от «Ах вот кто это!» до «А это кто?».

Меня это не беспокоит. Я сам решил не обращать на это внимания. Чем старше люди становятся, тем больше их преследует мысль о том, будут ли их помнить. Давайте я немного облегчу ваши страдания и поделюсь с вами простой истиной: те, кто для вас действительно важен, никогда вас не забудут. Точка.

Ваши близкие друзья, родные, все те, кого вы любите, — они вас никогда не забудут. А люди с работы? Да, возможно, они не будут о вас помнить, потому что вы и раньше не имели для них большого значения. Так зачем тратить на мысли о них хотя бы частичку своего времени? Ведь те люди, которые забудут о вас, и вам самим не важны. А ориентиром, целью для вас должны быть те, кто важен.

Пока вы размышляете над своими утраченными статусами, давайте поговорим о вашем окне убеждений. У вас оно есть. Оно есть у всех. Оно прямо перед вами. Вы движетесь — оно движется за вами. Оно всегда с вами. Висит перед вашим лицом. Это хранилище всех тех принципов, которые вы считаете верными.

Правда, верны они или нет — это уже другой вопрос. Вы думаете, что они правильные. Поэтому они и сопровождают нас: мы в них верим. Если в моем окне убеждений верные принципы, моя жизнь будет складываться хорошо. Если нет, если принципы в моем окне убеждений неверные, тогда мое поведение будет основываться на убеждениях, которые сослужат мне плохую службу. По сути, они отравят мне жизнь.