От этих мыслей Джеймс сам не заметил, как начал медленно обращаться. Возбуждение, накатывавшее волной, не могло пройти бесследно – на коже начали проступать тонкие шерстинки, зубы удлиняться, а ногти менять форму, превращаясь в когти.

— Вот дерьмо! — воскликнула ведьма.

Она-то как раз обратила внимание на то, как трещит на разрастающихся плечах ткань его одежды, и не могла не воспользоваться этим. Испугавшись остаться в неуправляемой машине со зверем, пользуясь его плавным превращением, девчонка резко перегнулась вперед, нажала кнопку разблокировки двери, походя вильнула рулем, дернула на себя ручку, и тут же буквально выкатилась из джипа на полном ходу.

Джеймс нажал на тормоз и автомобиль чуть не занесло на полном ходу.

Он выправил машину, вдохнул несколько раз полной грудью, приводя нервы в порядок и покачал головой.

Глупая, глупая ведьма.

Она реально рассчитывала убежать от него?

От Джеймса Брауна еще никто не уходил.

Никто.

Джеймс медленно, будто никуда не спеша, открыл багажник, достал оттуда эластичный бинт, которым пользовался в городе во время полнолуния, чтобы сдержать волка внутри во время сна и не пугать людей в отеле превращением. Посмотрел на солнце, прикидывая время. И медленно, вальяжной походкой направился вслед за девчонкой, наивно пытавшейся скрыться среди редких деревьев, отделяющих полосой лес от города. Она мелькала цветным пятном среди серых колосьев, черных деревьев, освещаемая тусклым солнцем его мира и не думала, не понимала, что своим поступком делает только хуже.

Все инстинкты охотника резко проснулись, требовали рвануть за беглянкой, уронить ее на землю и дать выход той звериной потребности, что скручивала низ живота жгутом. Но Джеймс держался – не хотел, чтобы волк выходил наружу, потому что он мог усугубить незавидное положение, в котором оказался человек.

Межвидовые союзы, какими бы кратковременными они ни были, запрещены. То, что он чувствовал такое сумасшедшее влечение к ведьме, было неправильным, не верным. Но острая потребность прикоснуться к девчонке, смять ее кожу сильными пальцами, вобрать ее аромат в свое нутро носом, а глазами пережить экстаз бурления под кожей цвета казалось непереносимым.

И Джеймс медленно шел по ее следам, не выпуская из вида блондинистую макушку, мелькавшую среди высокой серо-белой пшеницы. Шел и усмирял внутреннего зверя, звеня цепями наложенных на него обязательств.

Нет, он точно должен доставить ее в место назначения и сразу же уйти.

Нельзя быть с ведьмой. Нельзя вкушать ее ошеломляющий запах. Нельзя поддаваться слабости, рожденной похотью. Он – чистокровный оборотень. Второй по значимости в стае. Пример для подражания и главная опора волков.

Он должен защищать свой город от магии ведьм, а не поддаваться ее волшебству.

Расстояние между ними стремительно сокращалось, и Джеймс чувствовал, что аутотренинг действует. Он хладнокровно вел свою жертву к оврагу, о котором она, не обладая таким острым нюхом, как у него, не могла догадаться. И через секунду усмехнулся – все вышло так, как он и предполагал.

Бьянка застыла, не зная, куда бежать дальше.

— Не надоело убегать? — Джеймс смотрел на то, как бурно вздымается ее грудь, как расширяются черные зрачки, заполняя зеленое пространство перед белком, как теплеют приятным румянцем щеки.

Девчонка выставила вперед ладонь, словно пытаясь сдержать цунами. Она тяжело и рвано дышала, устав от бега, но упрямо держала рюкзак со своими вещами в другой руке.

— Я не могу…не могу лишиться магии! — воскликнула она, чуть не плача.

— В тебе останется магия, будешь жить, — ровно ответил Джеймс, старательно пытаясь не втягивать носом воздух, в котором кружился дурманящий аромат испуганной ведьмы. — Усредненная магия лучше, чем неконтролируемая.

— Тогда зачем она проявилась во мне? — в голосе послышались нотки истерики. Она быстро оглянулась назад, явно оценивая – сможет ли перепрыгнуть, перебежать по дну оврага. — Это же не случайно! Просто так магия не могла проявиться во мне! Значит, в этом есть какой-то смысл! Значит, это мне нужно!

Джеймс усмехнулся. Такие речи он слышал от ведьм часто, очень часто…Но впервые его сердце хаотично металось в груди загнанным зайцем, реагируя на них. Впервые сомнение бередило его волчью душу.

Девчонка, бросив на него взгляд, полный огня и ненависти, прыгнула вперед, планируя приземлиться на дне оврага…

Но…

Джеймс оказался быстрее.

Она упала прямо на его сильную, тугую грудь, задержав от удивления дыхание. Посмотрела на него своими нереально зелеными глазами цвета первой весенней травы, и…Джемс не удержался.

Одной рукой зафиксировал ее бедра на своих, а второй ухватился за затылок, придвигая к себе ближе, чтобы через мгновение впиться требовательным, грубым поцелуем в ее теплый рот, смять алые губы, заставить подчиниться бордовый юркий язык.

Он покорял.

Укрощал.

Довлел.

И…наслаждался…

Он с наслаждением вторгался в девичий рот, как в спелое манго, смакуя ее вкус, нежно лаская нёбо, терзая язык и с радостью чувствуя, как сопротивление переходит в сладкую покорность. Их сердца асинхронно стучали, отзываясь в ушах, и Джеймс ощущал, как аромат ведьмы становится глубже, насыщеннее, влекомее.

Он медленно перевернул тела так, чтобы девчонка оказалась прямо под его сильным и мощным телом, устраивая свой вес на одной руке, а вторую пропустил между телами, чтобы ладонями ощутить изящность и плавность линий вкусной добычи.

Но…вдруг Бьянка напряглась.

Дернула ногой, вонзившись острой коленкой в пах озадаченного противника, а на его щеку, покрытую колкой щетиной, обрушилась звонкая пощечина.

Дезориентированный, Джеймс скатился с нее, и Бьянка тут же вскочила на ноги.

— А ну, вези меня в полицию, козел! — воинственно приподняла девчонка свой маленький подбородок вверх, яростно блестя глазами. — Оборотень! Покусился! На ведьму!

-3-

— Джеймс! Что, ведьмы у нас теперь специальной доставкой пользуются? — в распахнутую дверь салона автомобиля заглянул толстый полицейский. Он откусил розовый пончик и несколько крошек запутались в его усах. Мужчина подмигнул мне. Я неловко проехала задницей по сиденью ближе к выходу, и он немного посторонился. Но тут же одумался, отер толстые пальцы, похожие на баварские сосиски, и помог мне выбраться из джипа.

Охотник уже стоял перед полицейским участком, засунув руки в карманы джинс. Теперь на его лице красовались огромные солнечные очки и понять, куда он смотрит, было невозможно. Ну и пусть!