Раньше там жил господин Рашке, но неделю тому назад он выехал, потому что женился и оказалось, что его жене не нравится, когда стены в квартире, как и во всякой мансарде, скошенные. Так что хозяин дома сдал жильё новому арендатору.

Я смотрел в окно, как молодая женщина пытается в одиночку вытащить из фургона тяжёлое кресло. Видимо, папа тоже это видел сквозь стёкла аптечной витрины. Во всяком случае, он запер аптеку, подошёл к этой женщине и предложил помощь. Она что-то ответила ему, кивнула, и они обменялись рукопожатием. Потом они вдвоём вытащили кресло и понесли его в дом.

Я едва удержался, чтобы не крикнуть: «Папа, осторожно! Лучше попроси это сделать фрау Лиссенкову!»

Мой папа очень неловок в таких делах. Но потом я вспомнил, что фрау Лиссенкова у нас больше не работает — она ушла на пенсию. А кроме того, мне совсем не хотелось позорить своего папу перед чужой женщиной.

Уж лучше бы я крикнул! Потому что вскоре на лестнице раздался грохот. Я бросился наверх. Папа спускался мне навстречу. Он прихрамывал.

— Что, кресло свалилось? — спросил я.

— Нет, я, — пробормотал он. — Ничего страшного.

Тут к нам подошла наша новая соседка.

— Очень больно? — спросила она.

— Да нет, ничуть, — заверил её папа, а сам скривил лицо, как он всегда делает, когда ему больно. — Разрешите представить вам моего сына Макса.

— Привет, Макс, — сказала она и протянула мне руку. — А меня зовут фрау Лихтблау.

— Здравствуйте, фрау Лихтблау, — поздоровался я.

Потом я помог папе и фрау Лихтблау перенести оставшуюся мебель в её новую квартиру. При этом мы немного побеседовали, и она сразу мне очень понравилась. Например, она сообщила, что очень хотела бы иметь собачку, но прежний домовладелец не разрешал заводить собак. А я рассказал ей, что наш домовладелец, наоборот, разрешает, просто мы пока не нашли такую, которая бы мне понравилась. Она поддержала меня, заметив, что я прав и что нельзя брать в дом первого попавшегося пса, а папа добавил, что, мол, у собак, как и у людей, бывает любовь с первого взгляда. И есть, видимо, смысл подождать.

Утро вторника Штернхайм провел внизу, в аптеке. Макс был в школе.

Штернхайм обслуживал покупателей, между делом приводил в порядок накопившиеся рецепты, вытирал пыль с тюбиков зубной пасты в витрине и раскладывал пакетики чая по цветам.

Ближе к полудню он, как всегда, закрыл аптеку и собрался подняться наверх, чтобы вынуть из холодильника вчерашний обед и поставить его в микроволновую печь. Но прежде он заглянул в лабораторию и остолбенел. В помещении было темно. Дело в том, что окно загородило дерево, выросшее на подоконнике. Его листва оказалась такой густой, что свет едва проникал сквозь стёкла.

Штернхайм включил электричество и стал разглядывать удивительное растение, ствол которого поднимался из того же глиняного горшка, в котором раньше росло крошечное лимонное деревце. Штернхайм не мог ошибиться: сразу после покупки он расписал горшок тёмно-зелёным спиралевым узором.

Плотные глянцевые листья тоже отливали тёмно-зелёным. Между ними желтели небольшие круглые плоды. Штернхайм сразу определил: мандарины.

Ему показалось, что он видит сон. Как здесь очутилось мандариновое дерево? Кто выдернул лимон и посадил в цветочный горшок мандарин? В лаборатории не было второй двери, в неё входили через аптеку. Но аптека ночью была закрыта, это он точно помнил, потому что утром два раза повернул ключ в замке.

В полной растерянности он запер лабораторию, поднялся в квартиру и стал ждать Макса.

Едва Макс пришёл из школы, отец приступил к нему с расспросами:

— Не знаешь, откуда в лаборатории взялось огромное дерево? Отпирал ли ты тайком от меня аптеку? Ты решил приготовить мне сюрприз или это что-то другое? Наверняка тебе помогал господин Эдгар. Верно?

Но Макс недоумённо покачал головой и спросил:

— Что ещё за дерево?

Отец предложил спуститься в лабораторию, и Макс, увидев мандарин, удивился не меньше, чем Штернхайм.

— Ты можешь объяснить, как это дерево здесь оказалось? Ты ничего не замечал? Сюда никто не входил? — сыпал вопросами Штернхайм.

— Только я, — ответил Макс.

— Ты? А что ты здесь делал?

— Вчера днём, пока тебя не было, я попытался провести небольшой эксперимент, — признался Макс.

— Какой эксперимент? Что всё это значит?

— Ну, я решил узнать особенности голубого сока. Хотел посмотреть, что будет, если смешать его с чем-нибудь.

— Я тебе сто раз повторял, что без меня здесь нельзя делать всё, что взбредёт на ум. Ну, и с чем же ты его смешал?

— В том-то и вопрос, — изрёк Макс. — Странное дело, но цвет совершенно не меняется, если доливаешь жидкость другого цвета. Сок остаётся голубым.

— Остаётся голубым? Не может быть, — не поверил Штернхайм. — Покажи мне результат. Куда ты поставил эту смесь?

— Я услышал, что ты отпираешь аптеку, и быстро её вылил. Сюда, в цветочный горшок.

При словах «цветочный горшок» оба вздрогнули, переглянулись, и Штернхайм уточнил:

— В этот самый горшок?

— Думаешь, что это случилось из-за голубого сока? — разволновался Макс. — Из-за него дерево так быстро выросло?

— В таком случае этот сок — самое эффективное удобрение в мире! — воскликнул Штернхайм. — Но нет… этого не может быть! Ведь растение не только невероятно быстро выросло, оно еще и изменилось. До этого мы имели лимонное деревце, а теперь на нём растут мандарины.

— А это мы можем проверить, — предложил Макс. — Я смешал немножко жёлтой краски и немножко красной, а потом добавил чуть-чуть кальциевой соли.

— Калийной, — поправил его отец. — И как ты собираешься проверить?

— Мы выльем это удобрение в другой цветочный горшок и посмотрим, что произойдёт.

— Мне всё ещё кажется, что кому-то вздумалось над нами подшутить, — предположил Штернхайм. — Но ничего плохого не будет, если мы снова всё перемешаем. Так что давай проверим!

На этот раз они не стали наливать голубую жидкость в миску, как сделал Макс накануне. Штернхайм объяснил, что гораздо правильнее взять стеклянную колбу, чтобы наблюдать реакцию. Сначала через воронку он налил примерно одну восьмую литра голубой жидкости, потом добавил ложку жёлтой пищевой краски, встряхнул сосуд и поднёс его к лампе.

— Действительно загадочно, — пробормотал Штернхайм. — Первоначальный цвет ничуть не изменился. Сок стал более ярким, и только.

Под наблюдением Макса он добавил в раствор немного красной краски и щепотку калийной соли, вновь встряхнул колбу и посмотрел, как растворяется соль.