И снова Регина почувствовала отчаяние — она не помнила ни единой черточки человека, который должен был стать ее мужем. Почему-то в этой роли ей представлялся Слэйд, Джеймс же казался не более чем безликим призраком. Но она могла сказать то же и о себе, вдруг с ужасом поняла Регина, — она не помнила, как выглядит ее собственное лицо!

— Что с тобой? — удивленно спросил Слэйд.

Его проницательность начинала ее раздражать.

— Я не могу вспомнить, как выглядит Джеймс. Как ни стараюсь. Думаю, так не должно быть.

Слэйд ничего не ответил, но Регина буквально почувствовала, как снова между ними возникла какая-то напряженность.

— И я не знаю, как выгляжу я сама, — решилась она добавить.

Слэйд продолжал молчать. Пауза становилась тягостной.

— Блондинка, — наконец произнес он, словно выдавливая из себя слова. — У тебя длинные светлые волосы. Золотистые, чуть рыжеватые.

Регина удивленно обернулась, озадаченная столь подробным описанием своих волос, но Слэйд отвел взгляд.

— Расскажи мне о Мирамаре. И о Джеймсе, — попросила она, поскольку Слэйд продолжал молчать. Что-то в его поведении было странным — как и в том, что ей польстило его мнение о ее волосах. — Расскажи мне все, что я должна знать.

— Мирамар? — Из голоса Слэйда исчезла натянутость. — О, тебе понравится наше поместье. — Он оживился. — На земле вообще нет второго такого места. Наши земли лежат между Санта-Роса-Крик на севере и Вилья-Крик на юге и выходят к самому Тихому океану. Когда-то у нас было пятьдесят тысяч акров и мы владели землей, на которой сейчас стоит Темплтон. Хотя у нас осталось только треть первоначальных владений, это лучшие земли.

Регина улыбнулась уголками губ. Слэйд рассказывал о фамильном поместье с таким жаром, словно говорил о любимой женщине.

— На нашей земле много холмов и маловато равнин, но она очень плодородна. По большей части мы заняты выращиванием мясного скота, но все же несколько акров отвели под апельсины и лимоны. У нас растет даже миндаль. — Слэйд улыбнулся. — Лучший миндаль в этих краях. У нас есть и винзавод, и черт меня побери, если мы не производим лучшее вино во всем штате! На берегу растет сосновый лес с густым кустарником.. Зимой мы охотимся на оленей и лосей, а летом ловим в реке форель. Не для развлечения, а для того, чтобы есть. Хорошая рыбалка и на берегу океана. Там обитают морские львы, и их можно встретить круглый год, кроме мая и июня, когда они производят потомство. Берег очень красив; такого, я думаю, ты не увидишь нигде. Правда, к северу много скал и камней, но на юге есть замечательные бухты с мягким песком. Цвет у него такой же, как у твоих сережек. Хотя надо сказать, океан — вещь серьезная. Иногда он показывает свой характер. У нас утонуло несколько человек. Если у тебя мало сил или ты плохо плаваешь, то лучше в волны не заходить. А мы плаваем там с самого детства.

— Мы?

— Мои братья и я. Эдвард… И Джеймс.

Некоторое время Регина молчала, захваченная описанной ей картиной. Она никогда не видела морского льва и попыталась представить, как он может выглядеть. Мирамар же казался ей слишком сказочным местом, чтобы он мог существовать в реальности. Но все же больше всего ее сейчас занимало другое.

— Расскажи мне о нем, — внезапно для себя самой попросила Регина. Она не могла вспомнить ни внешности своего жениха, ни того, как она к нему относилась. Надо было обязательно получить представление о Джеймсе до того, как его увидит.

Однако Слэйд никак не отозвался на ее слова.

— Джеймс, — удивленно повторила Регина. — Расскажи мне о нем.

— Бог мой, — пробормотал ее спутник. — Не знаю как и начать… — Его голос был хриплым от волнения.

— Ну, расскажи хотя бы, как он выглядит.

— Высокий… Выше меня. Красивый. В самом деле красивый. Женщины… — Он замолчал.

Регина поняла, что Слэйд собирался сказать, и подняла на него глаза. К своему удивлению, она увидела, что рот Слэйда сжался в твердую линию, глаза затуманились печалью. Заметив, что девушка смотрит на него, Слэйд поспешил отвернуться.

— Женщины к нему так и липли. Но не только из-за его внешности. Он был таким славным — не было человека добрее его. И всегда помогал людям — даже тем, кто этого не заслуживал.

— Тогда я — очень счастливая женщина, — заметила Регина, слегка озадаченная странным тоном своего собеседника. По-видимому, Слэйд действительно был привязан к своему брату.

Казалось, Слэйд не расслышал ее слов.

— И никого не было умнее, — продолжил он. — У него был замечательный дар слова. Когда мне надо было написать письмо, я всегда шел к нему. И еще: он был очень трудолюбив. И верен своему слову. Если он давал обещание, он всегда его выполнял, как бы трудно это ни было.

— Похоже, это бриллиант, а не человек, — насмешливо заметила Регина.

Какое-то мгновение Слэйд молчал.

— Никто не мог сравниться с Джеймсом. Никто. Да, это был бриллиант.

Внезапно Регина поняла, что Слэйд говорит о ее женихе в прошедшем времени.

— Почему ты всегда используешь слово «был»? — удивилась она.

Слэйд замер неподвижно. Когда через несколько мгновений он снова заговорил, она уже знала ответ.

— Потому что он был. Его нет больше. Джеймс мертв.

В Темплтоне была лишь одна гостиница — на Мэн-стрит, хотя приезжий мог получить комнату и в расположенном по соседству с гостиницей салуне. Гостиница представляла собой совсем недавно построенное кирпичное здание с пышным фасадом. Ни гостиница, ни салун не имели названия — на них красовались лишь вывески «Гостиница» и «Салун».

Мэн-стрит, несмотря на свою ширину, была не вымощена, из-за чего после дождя по ней было трудно ходить, поскольку по сторонам улицы не было даже деревянных тротуаров. Не было на этой главной улице города и фонарей. Параллельно Мэн-стрит, всего через квартал, вдоль пересыхающей летом реки Салинас шла ветка железной дороги. Летом прохожие не могли укрыться от жары из-за отсутствия в городе деревьев.

Через дорогу от гостиницы располагались небольшая пекарня и кафе. Дальше по улице шли универсальный магазин, рынок, офис «Вест коуст лэнд компани», цирюльня, кузница и ряд мелких учреждений местного «сити», растянувшегося на несколько кварталов. Деревянные здания, сооруженные совсем недавно, не могли полностью поглотить зияющие пустыри. Собственно жилых домов в городе насчитывалось не больше двух дюжин.

Слэйд рассказал Регине, что два года назад центр города был стерт с лица земли пожаром. До этого несчастья Темплтон выглядел весьма внушительно, поскольку несколько лет назад сюда пришла железная дорога, а с ней — множество людей, жаждущих скупить принадлежавшие мексиканским помещикам местные ранчо. Но после пожара бывшие владельцы домов не стали отстраивать город заново, а отправились кто куда, оставив Темплтон сонно дремать под жарким калифорнийским солнцем.