— Мы в чем-то обвиняемся? — осторожно шагнув к импровизированному центру камеры, Инга подняла голову, чтобы лучше рассмотреть вошедшего.

Одновременно шестеренки мыслей со скрипом начали работы.

«Кастимония… Кажется в истории ничего такого не было… Или было?» — впрочем, додуматься до чего-то стоящего не удалось, девушка лишь привычно сжала ладони.

Они были в тюрьме, но где, в каком городе, за что, проклятье? Ответов на эти вопросы не было ни у кого из горе-отмечателей.

Медленно, словно издеваясь, мужчина развернулся к девушке всем корпусом, всем своим видом воплощая, воистину, достоинство воплоти. Опустив к ней взгляд, незнакомец слегка изогнул бровь.

— Незнакомцы, появившиеся из неоткуда на улице Шармоте, вы обвиняетесь в колдовстве и будете казнены завтра на рассвете. — сухо произнес он, слегка растягивая гласные. — Мера наказания избрана перфектумом и обжалованию не подлежит.

Вова, опешивший от слов незнакомца, медленно опустился на пол, задумчиво подперев рукою щеку, размышляя над тем, снится ему это все или он спятил. Увы, солома под задом кололась слишком уж реалистично.

Между тем мужчина снова заговорил:

— Если у вас есть последнее желание, — в голосе проскользнули насмешливые нотки, хотя внешне он был холоден и спокоен, точно каменное изваяние Собора Правосудия, в подземелье которого они сейчас находились. — Я готов выслушать их.

— Бля… — тихо протянул Козлов, даже не пытаясь встать.

Инга, оказавшаяся в непосредственной близости от жуткого незнакомца едва сдержала желание отступить. Аура силы и какого-то странного величия окружала его точно вторая кожа. Девушка не помнила, чтобы когда-то видела таких людей в своем времени, но выдержка четырех лет института позволила сдержать панику.

— М-м-м… Желание помиловать? — снова, на свой страх и риск, подала голос девушка.

При этом взгляд девушки был настолько жалостным, что любой бездомный котенок отдал бы ей свою пайку. Не то, чтобы она старалась разжалобить кого-то, просто в моменты, когда она нервничала и без того трагический взгляд становился еще более жалостливым. Вместе с этим девушка лихорадочно вспоминала все, что она знала об эпохе инквизиции и… И результат выходил не радужным.

«Если это эпоха, когда саранчу на суд вызывали и судили — к нам пришел полярный лис.» — невесело подумала она.

Наверное, стоило бы отойти на шаг, не геройствовать, оставаясь слишком близко к мужчине, но ноги временно отказывались подчиняться. Все что оставалось, это чуть напряженно смотреть, краем сознания отмечая, что в этот раз она даже согласна с Варей.

Мужчина и впрямь была «зашкварен». А не обещал бы их отправить на костер, на него и впрямь не грешно было бы повздыхать.

Скептически изогнув бровь, мужчина взглянул на блондинку и едва слышно хмыкнул, поджав полные губы.

— Комедианты, — тихо произнес он, нахмурившись.

Все такие, как эта четверка были шутами, но шутами весьма опасными, пока не попадали на костер или на виселицу. Только истребляя эту заразу можно было обезопасить мир от угрозы извне.

— Любое желание, кроме помилования, — терпеливо отозвался мужчина, стряхивая с рукава черного платья воображаемую пыль.

— Погодите! — очнулась от эстетического экстаза Варя, которая, наконец, догнала, что их хотят убить. — Вы шутите, да? Что за бред? За что нас убивать? — Из-за паники в, и без того тонком, голосе девушки прорезались высокие нотки, едва не срывающиеся на визг.

— За колдовство, — с нотками раздражения в голосе повторил мужчина, на мгновение прикрыв глаза.

Тут уже Варя не нашла что сказать. Осознав в одно мгновение всю серьезность ситуации, девушка, просто упала на пол и разразилась слезами.

И вот в этот момент Инга невольно дернулась. Не от страха, а от звуков рыданий за своей спиной. Слезы и истерики — были ее слабым местом, так как успокаивать людей она не умела никогда. А молча слушать вой раненой выпи было выше ее сил.

Обернувшись к соседке, она спешно шагнула к ней, лихорадочно пытаясь сообразить, как ее успокоить.

— Варь, успокойся… Ну успокойся, не плачь. Ну убьют и убьют, так мучиться не будем, долго мы в этом темном времени антисанитарии, оспы, чумы и ограниченного фанатизма все равно не протянем… — Уже сказав это, Инга чуть озадаченно закусила губу.

Очередная попытка утешение провалилась с треском.

Услышав такое Варя, которая, было, уже успокоилась, взвыла с новой силой, едва не задыхаясь от рыданий.

— Мастер, просто, — похвалил Ингу Володя, подсев поближе к девушкам.

Новость о том, что их убьют быстро усвоились в мозгу театрала и, как-то, не нашли отклика в сердце. Так что, к вести о скорой кончине Вова отнесся философски спокойно.

— Варенька, мы что-нибудь придумаем, успокойся, — парень положил руки на плечи всхлипывающей девушки и взглянул на человека в черном, но его уже не было. Как не было и солдат, вошедших с ним.

— Тварь. — раздраженно выругался парень, поднимаясь на ноги. Толкнув дверь плечом, Вова недовольно поджал и без того тонкие губы. Дверь была слишком крепкая, скорее сломаешь плече, чем вынесешь ее.

Виновато пожав плечами, Инга растерянно опустилась на пол справа от соседки. Обхватив колени руками, девушка глубоко вдохнула, рассеянно глядя на пол. Умирать не хотелось. Совсем.

Тем временем Козлов, все же поднявшись с места, в свою очередь попытался высадить дверь, но только выругался.

— Вот же… — раздраженно выругавшись, он нахмурился.

Умирать он не хотел. Как это он — звезда театра, должен умереть?!

— Самый умный что ли? — поинтересовался Вова, наблюдая за бесплодными попытками Бори выбить дверь. — Я, конечно, понимаю, что идиотизм — страшная сила, но не в этом случае, приятель.

И, предвидя реакцию Козлова, на всякий случай, отошел подальше. Мало ли чего ранимому первокурснику в голову взбредет, а место для маневра, которого здесь итак мало было, никогда не помешает.

Между тем, Варя, представив все прелести сожжения на костре, снова принялась громко всхлипывать. Как бы там ни было, какой бы несчастной она себя не считала, умереть, не выйдя замуж, девушка не хотела.

— Пошел ты, урод!.. — раздраженно и грубо бросил Боря, с силой сжав руки, но ввязываться в драку не спешил.

Чуть нахмурившись, Инга подняла голову, взглянув на парней.

— Ребят, хватит, — тихо произнесла она, тот час пожалев, что вообще подала голос.

Козлов, до того буравящий Володю раздраженным взглядом, резко обернулся к ней.

— А ты бы вообще заткнулась! Выставила нас клоунами, могли бы договориться, нет, влезла!

Приподняв бровь, Инга поджала губы.

— Ты как-то не спешил проявлять чудеса дипломатии. — чуть резко бросила она.

— Эй, примат, полегче с дамой! — встал на защиту Инги Володя.

Варенька, про которую все забыли перешла от всхлипов к истеричным рыданиям, которые вот-вот должны были перерасти в вопли