— У меня нет доказательств того, что вы никчемная охотница за миллионами. Но я уверен, что вы бесстыжая эксгибиционистка.

— Что-что? Да кто вы такой?.. — Она посмотрела вниз и резко выдохнула, а потом покраснела от смущения.

Подол ее платья задрался вверх и почти не скрывал промежности, а грудь едва не вываливалась из низкого декольте.

— Приведите себя в порядок, — произнес он хриплым голосом и взглянул на нее так, что она задрожала от желания.

Мэдди быстро одернула платье и поправила декольте, понимая, что Реми отслеживает каждое ее движение.

Она уставилась на ручку дверцы.

— Мы закончили разговор?

Он откинулся на сиденье и скрестил ноги.

— Это зависит от многого, — протянул он.

— От чего? — Она не могла посмотреть ему в глаза.

Он не ответил.

Она взглянула на него и переспросила:

— От чего?

Неторопливая и хищная улыбка коснулась его губ. Его глаза блестели и имели гипнотизиру ющий оттенок, который заставил Мэдди поверить, что Реми читает ее мысли. Она сжала пальцами свою сумочку и уже собралась снова заговорить, как кто-то открыл ей дверцу.

— Вы узнаете в свое время. Спокойной ночи, мисс Майерс.

После того как Мэдди бросила учебу на факультете детской психологии в университете и вернулась домой, чтобы ухаживать за отцом, она все ночи напролет думала о том, как сохранить крышу над головой и избавить отца от его пристрастий. Бессонница стала для нее нормой.

Но сегодня ночью в ее голове носились другие мысли и образы. От волнения она сжимала пальцами потертое одеяло.

Ее переполняло неверие, злость и беспокойство.

Она не понимала, что затеял принц Ремирес.

Знал ли он о соглашении, которое она заключила с Жюлем?

Промаявшись от сомнений всю ночь, она вылезла из постели в шесть утра.

Ее отец уже встал, хотя и не был одет. Пройдя на кухню, Мэдди остановилась в дверях и затаила дыхание, смотря на него. Он выглядел еще изможденнее, чем месяц назад. Его почки почти не работали, он долго принимал сильные обезболивающие лекарства, когда его процветающий бизнес в сфере недвижимости рухнул примерно десять лет назад.

Он скрывал свои пристрастия долгие годы и старался обеспечить жене тот уровень жизни, к которому она привыкла. Три года назад он едва не умер от передозировки, и тогда стало ясно, какой шокирующий урон Генри Майерс нанес своему организму.

В конце концов мать Мэдди не выдержала жизни с наркоманом в маленькой квартирке в одном из беднейших районов Лондона.

Давным-давно отец Мэдди был здоровым, общительным и надежным человеком, на которого равнялись его сверстники. Детство Мэдди было счастливым и беззаботным, хотя и немного бурным. Она научилась не жаловаться на жизнь, поняв, что отец любит ее, но всегда занят на работе, а мать больше интересуют походы по магазинам, чем эмоциональное благополучие родной дочери. Даже когда со временем Мэдди сильнее отстранилась от матери, она не перестала сомневаться в отцовской любви.

Все это закончилось после трехминутного телефонного звонка Присциллы Майерс в университет, где училась Мэдди. Присцилла устала. Мэдди должна вернуться домой и заботиться о своем отце, потому что Присцилла не может жить в нищете и позоре. И после этого она уехала в неизвестном направлении.

Мэдди поборола злость, войдя на кухню.

— Ты рано поднялся. — Она старалась говорить беспечно и радостно.

Ее отец нерешительно пожал плечами и пробормотал:

— Не могу спать.

— Позавтракаешь? Тост? Чай? — с надеждой спросила она.

Он покачал головой:

— Я не голоден. Может быть, позже.

Он избегал ее взгляда — верный признак того, что у него вот-вот начнется ломка. Мэдди стало тошно. Но она заставила себя улыбнуться.

— Миссис Дженнингс заглянет к тебе позже. Она приготовит обед, если ты проголодаешься. В холодильнике есть еда.

Поджав губы, он не ответил. Хотя ее отец подозревал об этом, Мэдди не призналась ему, что от отчаяния платит небольшую сумму соседке, чтобы та приглядывала за ним в течение дня.

После того как отца после рецидива дважды исключили из списка претендентов на трансплантацию почки, Мэдди стала пристально за ним следить. Последний анализ показал, что его почки окончательно откажут через несколько недель.

Врачи сообщили, что сделают ее отцу операцию только в том случае, если он не будет принимать лекарства по крайней мере шесть месяцев. Все, что ей надо сделать, — это найти деньги на операцию. А это зависит от того, удастся ли ее сделка с Жюлем Монтанем. Вернее, с Жюлем Монтегова — сводным братом наследного принца Ремиреса Александра Монтегова. При мысли о Реми по ее спине пробежала дрожь.

К тому времени, когда она обслужила покупателей в кафе на Оксфорд-стрит, ее беспокойство усилилось. Обычно Жюль присылал ей сообщение о том, что они встретятся предстоящим вечером. Но вот наступил полдень, а от Жюля не было никаких новостей. Мэдди решила позвонить ему во время обеденного перерыва.

Она раскладывала столовые приборы на столе, когда одна из официанток, Ди, взвизгнула:

— Ох, это же принц Ремирес!

Сердце Мэдди едва не выскочило из груди.

— Что?

Ди указала широко раскрытыми глазами на окно.

Затаив дыхание, Мэдди повернулась и увидела человека, о котором размышляла уже немало часов. Слабые лучи мартовского солнца падали на его надменное лицо. Прошлой ночью в темном ночном клубе и лимузине она подумала, что его захватывающая дух мужская красота нереальна. Теперь, когда солнце ласкало его лицо и фигуру, Мэдди не сомневалась, что наследный принц — настоящий красавец.

Она взглянула на Ди.

— Ты его знаешь?

Ди закатила глаза.

— Его знает каждая женщина старше четырнадцати лет! Его брат, Зак, такой же красавчик. Интересно, что здесь делает наследный принц? Я думала, такие, как он, отовариваются на Бонд-стрит. Ой, он идет сюда!

Через несколько секунд в кафе наступила абсолютная тишина, нарушаемая только уверенными шагами человека, который шел прямо к Мэдди.

— Мисс Майерс?

Стараясь не дрожать, она обернулась. И сразу же выронила из рук вилки, которые с оглушительным грохотом упали на пол.

Побагровев от смущения, Мэдди опустилась на колени и стала собирать вилки. Прямо напротив нее была пара начищенных, дорогих мужских туфель. Собрав вилки, она приготовилась встать.

— Мисс Майерс?

Мэдди прикусила губу, понимая, что не может не смотреть на него. Подняв голову, она затаила дыхание и уставилась в его серебристо-серые глаза. Они были жестокими, хотя он насмешливо поднял бровь, оглядывая ее покрасневшее лицо.