Летом температура колеблется от 30 до 50 градусов в тени, дождя не бывает на протяжении восьми месяцев в году. К концу сухого сезона реки превращаются в узкие ленты. Потом приходит зима: днем неярко светит солнце, ночью холодно, время от времени налетают ураганные ливни. Реки, однако, не наполняются до самой весны, когда их притоки начинают питаться за счет таяния снегов в горах Загроса и Тавра. Наступает пора весеннего разлива.

Илл. 2. Река Тигр в районе Багдада

Менее ста лет назад его считали еще неконтролируемым, и на протяжении всей истории страны он терроризировал обитателей южной месопотамской равнины.

Особенно трудными были в глубокой древности условия жизни в Нижней Месопотамии. До укрощения рек занятие земледелием было здесь невозможным: в болотистые лагуны и озера приливы Персидского залива и муссонные ветры заносили горько-соленую воду, а тростниковые заросли кишели дикими зверями и мириадами комаров. «Однако, – пишет И.М. Дьяконов, – когда в результате развития скотоводства и земледелия население Плодородного полумесяца начало расти, а земледельческие поселения стали все более выдвигаться в степь, некие, неизвестные нам, племенные группы, может быть теснимые своими соседями-врагами, ушли из таких селений в Нижнюю Месопотамию, где им сразу же пришлось применить какой-то ранее накопленный опыт создания каналов, потому что без искусственного орошения полей в этом жестоком климате человек неминуемого бы погиб. Вероятнее всего, первые люди пришли сюда через долину Диялы, а также из соседнего Элама».

«И действительно, – говорит М.В. Никольский, – трудно найти более неприветливую страну. Если мы приедем туда осенью или зимой, то увидим голые песчаные пустыни, чередующиеся с обширными болотами. Ни в пустыне, ни на болоте жить нельзя, и бедные деревушки местных арабов расположились в немногих удобных местах жалкими крошечными островками. В песчаных местах нет жизни; там воет юго-западный ветер, несущий тучи песка из соседней Аравии, насыпает холмы и дюны, в которых вязнет нога; на такой почве может расти только низкий колючий бурьян, по ночам оглашаемый воем голодных шакалов и гиен. Над болотами поднимаются испарения, но около них все-таки больше жизни. Вьются стаи птиц, зеленеет тростник, а в прилегающих к болотам более или менее увлажненных местах растут небольшие рощицы финиковых пальм. Только шесть недель, в ноябре и декабре, идут дожди, местами отвоевывая поле у пустыни. Не менее печален вид Сеннара (Нижней Месопотамии. – В.Г.) весной и летом, когда начинается пора изнурительной жары. Как осенью и зимой страна представляет собой песчаную пустыню, так весной и летом она является водяной пустыней. В начале марта быстро разливается Тигр, в середине марта начинает медленно разливаться Евфрат. В апреле воды разлившихся рек сливаются, и страна превращается в одно сплошное озеро…»

Это постоянное противоборство природных сил на юге Месопотамии не могло не волновать человека уже с глубокой древности, что нашло свое отражение прежде всего в религиозной сфере – в различных мифах и преданиях, например, в легенде о сотворении мира в Шумере и Вавилонии. Легенда навеяна двумя местными природными явлениями: изменением береговой линии Персидского залива, все дальше выдвигавшейся в море, и ежегодными разливами Тигра и Евфрата. «И то, и другое явление, – отмечает М.В. Никольский, – казалось шумерам жестокой борьбой воды и суши, причем суша, несмотря на всю ярость моря, неизменно побеждала». Суша не только не побеждена морем, но и отвоевала себе новые владения у морской стихии: бушующие волны принесли с собой огромные массы песка и ила, поднявшиеся со дна взбаламученного моря, и отложили их на низменном берегу, потом вода схлынула, а наносы остались, и таким образом суша выдвинулась в море. Такая же борьба и с таким же результатом ежегодно повторяется в долине двух великих рек.

Шесть недель идут зимние дожди, болота превращаются в озера, каналы и реки переполняются, бурлят и выходят из берегов. Дожди кончаются, выглядывает весеннее солнце, но торжество водной стихии как будто еще только начинается. Разливаются Тигр и Евфрат, еще не успевшие войти в берега после зимних дождей, и почти на четыре месяца страна превращается в сплошное море. Кажется, что земля навеки погребена под водой; но лучи солнца делают свое дело, и медленно, но неуклонно вода должна уступить место суше.

Илл. 3. Рыбачьи лодки на Тигре

Эти явления природы шумеры издревле объясняли действиями богов и борьбой между ними. Кто как не Энлиль, бог, живущий в горах, бог земной тверди, создает сушу, борется за ее торжество над водной стихией?

Водная стихия казалась двойственным началом: с одной стороны, она несет с собой разрушение, грозит человеку и другим живым существам смертью, подкатывается под храмы богов, размывая холмы, на которых они построены, как будто нет злее врага для богов и людей. С другой стороны, водная стихия содержит в себе и нечто созидательное: она орошает поля; когда разливаются Тигр и Евфрат, то над ними и среди вод их разлива пышно расцветает и растительная, и животная жизнь; густо разрастаются тростник и осока, вода кишит земноводными и рыбой, а над поверхностью вод кружатся мириады насекомых и летают стаи птиц. Эта грозная и в то же время живительная стихия казалась древним месопотамцам какой-то божественной силой.

Совсем иную картину наблюдаем мы в Северной (Верхней) Месопотамии, лежащей в сухой субтропической зоне. На ее севере простирается холмистая земля, куда влажные ветры со Средиземного моря приносят достаточно обильные зимние дожди для ранних посевов и где в древности местами росли кустарники. Несколько дальше к югу лежит второй район – сухие степи, но и здесь вдоль холмов можно сеять хлеб, почти или совсем не пользуясь искусственным орошением, а в степи достаточно растительности для прокорма стад. Водой из рек или колодцев поливают только сады и огороды. Большую часть года ландшафт гол и уныл, но весной вся степь покрывается травами и цветами.

Наконец, с севера и востока к этой холмистой равнине прилегает горная страна, которую называют сейчас Иракским Курдистаном. Он напоминает по форме полумесяц, один рог которого упирается в современный город Хоакин, а другой – в переправу через Тигр вблизи Файш-Хабура, где сходятся границы Сирии и Турции. Деревни – скопления каменных домиков, прилепившихся к горным склонам; пирамидальные тополя, а на горных террасах – плантации винограда и табака. В горах часто встречаются леса из низкорослого дуба и средиземноморской сосны.

Несмотря на очевидное географическое единообразие Ирак – это страна контрастов. Если степь на севере и болотистые низины на юге можно рассматривать как локальные варианты Великой Месопотамской равнины, то между равнинной и предгорной областями (не говоря уже о горных хребтах Загроса), между севером и югом существуют поразительные различия в рельефе, климате и растительности. И на протяжении многих тысячелетий можно отчетливо проследить противоборство и соперничество между Севером и Югом Месопотамии, или, если пользоваться историческими терминами – между Шумером (Вавилонией) на юге, с одной стороны, и Аккадом (Ассирией) на севере – с другой.