2

Капитанский патент, заказанный в Рио-де-Жанейро, еще не прибыл, но, несмотря на это, во время выполнения миссии по заключению мира в Итабуне Натариу повсюду называли капитаном. Этим титулом его величали не только бандиты и наемники, но и коммерсанты, фазендейру, доктора, юристы и даже сам судья. С уважением, соответствующим званию и репутации.

В письме судье, составленном при помощи Вентуриньи, полковник Боавентура Андраде не умолчал о заслугах своих представителей. Он писал и читал, а Вентуринья и Натариу слушали:

— «…мой сын, студент юридического факультета…».

Вентуринья вмешался:

— Не студент, отец! Я уже на последнем курсе, в декабре заканчиваю, уже без пяти минут бакалавр.

— Хорошо. «Без пяти минут бакалавр Боавентура Андраде-сын»…

— Не сын, отец. Лучше «джуниор» — младший, я так подписываюсь, так современнее.

— А для меня ты сын — и точка. Я уже написал и не буду зачеркивать, не люблю всю эту иностранщину — разве ты какой-нибудь английский или швейцарский ублюдок? — Он прекратил спор, продолжив писать и читать. — «…и капитан Натариу да Фонсека, землевладелец, моя правая рука…».

Капитан и землевладелец. Полковник не был неблагодарным или мелочным. По случаю замера новых земель для последующей регистрации в нотариальной конторе он приказал записать несколько алкейре[7]на имя Натариу — вполне достаточно для небольшой плантации какао. Это, конечно же, не могло сравниться с состоянием полковника, который был одним из крупнейших, если не самым крупным, фазендейру региона, но для начала жизни — неплохо. Не мелочно, но и не слишком щедро, учитывая, что замер и регистрация этих бескрайних девственных зарослей происходили в ночь большой засады, а истинным нотариусом был сам Натариу. В нотариальной конторе в Итабуне они просто узаконят акт завоевания, уже свершившийся факт — все в правильной последовательности, так, как нравится полковнику. Сначала засада, потом сделка, или, лучше сказать, сначала сила — потом закон.

Это больше походило на военную экспедицию, чем на мирную миссию: пятнадцать вооруженных с головы до ног мужчин под предводительством негра Эшпиридау. На самом деле это было не нужно, потому что полковник Элиаш ушел с арены и, как говорят, из политики, оставив старые обязательства.

Капитан там, капитан тут — грандиозное празднество в Итабуне. Все прошло гладко, судья был просто шелковый, называл Вентуринью коллегой, буквально пылинки с него сдувал. Адвокатишка, тот самый доктор Каштру, к которому должен был явиться Берилу, вызвал бы жалость, когда бы не внушал отвращение. Он будет главой муниципалитета ровно в той мере, которая нужна. Вентуринья сумел удержать язык за зубами, не похвалялся величием и не объявлял себя храбрецом из храбрецов, не грозил земле и небесам немецким пистолетом. А это ценное оружие, настоящая драгоценность. Даже когда он напился в кабаре и вознамерился вцепиться в Доралисе из Пернамбуку — девицу полковника Эрменижилду Кабусу, который, по счастью, отсутствовал, — Натариу удалось его отговорить и вытащить из кабака.

В нотариальной конторе — а там полковник заранее всех подмаслил, — при регистрации замеров и получении актов о собственности, которые должны были узаконить огромный надел полковника Боавентуры Андраде и клочок земли капитана Натариу да Фонсеки, не возникло ни малейших затруднений.

В пансионах и публичных домах изо дня в день царило воодушевление. Жагунсо с фазенды Аталайа сорили деньгами. Престиж нового политического лидера возрастал. На небе был Бог, а на земле — полковник Боавентура.

Увидев, как Натариу переходит улицу Умбузейру, Мария даш Дореш, сидевшая на ступеньках борделя, указала на него пальцем и пояснила Зезинье ду Бутиа, новенькой, приехавшей из Лагарту:

— Это Натариу, наемник полковника Боавентуры, мерзкий бандит. Более жестокого головореза во всей округе не сыскать. Он уже сам потерял счет своим преступлениям. Хочешь верь, хочешь — не верь, но у него есть жена, которая с ума по нему сходит, Боже меня спаси и сохрани! — Она плюнула с презрением.

Жеманная мулатка с круглым задом и выдающейся грудью, Зезинья ду Бутиа, несмотря на то что приехала недавно, оказалась хорошо информированной:

— А я другое слышала: что этот капитан Натариу богач, ловкач и добряк. Говорят, он никогда ни одну женщину не обидел.

И щекастая мулатка вздохнула, провожая Натариу взглядом. Зезинья ду Бутиа была, что называется, в самом соку, в расцвете красоты, мужчины за нее дрались. Она крикнула мальчишке, жевавшему землю:

— Догони этого парня, Ману, попроси у него благословения и скажи, что я его жду, что он может прийти когда захочет. И что денег не нужно.

Для одних — преступник, безжалостный наемник, кровожадный бандит; для других — храбрец капитан, добрая душа, любимец женщин.

3

Перед тем как покинуть фазенду и поехать в Ильеус, чтобы провести последние дни каникул с матерью, доной Эрнештиной, образцом всех добродетелей, Вентуринья захотел побывать в том месте, где все произошло. Он хотел увидеть собственными глазами, узнать доподлинно, как все было, чтобы потом рассказывать однокурсникам и собутыльникам в столице, смакуя подробности. Натариу привел его туда и сказал:

— Ты увидишь небесный знак.

Среди камней стихийно возникшего кладбища пробивалась буйная растительность, появились кусты, ростки мамоэйру, распускались цветы. Весть о подвигах, распространявшаяся из уст в уста и обраставшая подробностями, привлекала любопытных, сворачивавших с главной дороги. Тропинка, протоптанная зверьем, благодаря людям начала расширяться и понемногу превращаться в дорогу.

Стремясь сократить путь, караван ослов, груженных мешками с какао, направился сюда. Пока только первый.

Вентуринья настоял на том, чтобы дойти до самой вершины холма: такой же грузный, как отец, и такой же толстый, как мать. Он встал за цветущим в эту пору мулунгу, вытащил немецкий пистолет, прицелился в хамелеона, выстрелил. Грохот потряс склоны гор.

— Это было волнующе, да, Натариу? Мне становится страшно.

Услышал ли его Натариу? Его взгляд терялся где-то за пределами горизонта и времени. Каждому мужчине нужно построить дом, чтобы жить там с женой и детьми, в том месте, которое ему нравится. У Натариу была жена и четверо детей.

— Старик должен был приказать прибить здесь наверху доску, как это делают на полях сражений.

Зачем? Разве не достаточно народной славы? Место большой засады. А когда прошло время и появились жители — просто Большая Засада.

1