Его сестра Элис, сидя за забором, заливалась смехом, Джорди вернулся к ней, и оба побежали со всех ног куда подальше, потому как, будьте уверены, побаивались Гатри и его злых глаз, страшились того, что он может с ними сделать за такую издевательскую шутку над собой. Но Гатри прямиком отправился к себе в замок, взял немного денег, вернулся в дом управляющего, высыпал серебро перед ним на стол, обозвал близнецов ублюдками, а для их матери нашел ругательство совсем уж неприличное, после чего дал семье двадцать четыре часа, чтобы они убирались с его земли на все четыре стороны. У Гэмли, наемного работника, не осталось выбора, кроме как уехать, и он уехал, не вымолвив тогда больше ни слова, как рассказывала его жена, а только расхаживая по дому и собирая вещи, с лицом бледным, как череп овцы, валяющийся в вереске и отбеленный солнцем и дождями. Ему и в голову не пришло наказывать близнецов, и жена даже испугалась такой слабохарактерности. Но злобу он, несомненно, все-таки затаил, но не на своих детей, а на Гатри.

Семейство Гэмли направилось в чужие края по ту сторону Бен-Кайли, и в десяти милях ниже тамошнего озера они взяли в краткосрочную аренду разработку месторождения глины на черепицу, однако с наступлением новых холодов выяснилось, что глина плохого качества. Кровельщики жаловались, что черепица не выдерживает напора ветра и дождей, но, даже имея кое-какие сбережения, Роб Гэмли не мог себе в то время позволить ничего получше. Все посчитали, что Гатри поступил с Гэмли не по-людски, и его имя стало еще более презираемо в Кинкейге. Старики с преувеличениями принялись вспоминать и рассказывать мрачные истории о жестокости и сумасшествии предков Гатри, а о членах семьи, отличавшихся добрым и мирным нравом, забыли вообще, хотя в роду и таких когда-то водилось немало. И снова пошли разговоры, что у Рэналда Гатри «дурной глаз», а это не более чем вздорное суеверие, распространенное среди одних только католиков да совсем темных жителей наших гор. Но так считала, например, миссис Макларен – та самая, которой явилось позднее видение Таммаса, – и всему Кинкейгу вновь пришлось выслушивать басни о том, что приключилось с ее свиньями.

4

В прежние времена некоторых из рода Гатри считали у нас колдунами. По одной легенде, в правление Якова I Александр Гатри наложил такое сильное заклятие на Джона Лорда Боллуэйна, главу клана Дугласов, что тот совершил измену и перешел на сторону короля. А про другого Александра распустили еще более невероятный слух. Когда его в наказание за соблазнение дочери некоего Кокрайна, фаворита при дворе Якова III, высадили на необитаемый остров Мэй, где питаться можно одними яйцами чаек, он дескать завернулся в плащ, подбежал к морскому берегу и одним прыжком оказался на Басс-Рок, а другим – уже на Норт-Бервик Ло, чтобы на закате того же дня в безопасности почивать вместе с похищенной возлюбленной во Франции. И хотя самому Рэналду Гатри не приписывали таких чудодейственных способностей, за ним, как считалось, стояли богатые семейные традиции. Все знали, например, что он постигал неведомые науки, рыл ямы вокруг укреплений древних римлян, которые были заклятыми язычниками, собирал и записывал старинные руны – а что те руны не имели никакого отношения к ведьмовским песнопениям у котлов с отравленным зельем, так об этом на весь приход ведали только я и священник. И естественно, у Рэналда Гатри имелись глаза, но самые обычные, как и у всех членов его рода, в котором мужчины из поколения в поколение походили друг на друга, как Габсбурги или Стюарты на исторических картинах. Однако малограмотные и не слишком умные наши прихожане, подобно миссис Макларен, все равно опасались его колдовских чар, заклятий и вечно тревожились за благополучие собственных свиней и коров.

Должен вам здесь напомнить, что сам Макларен был у нас кузнецом. И через какое-то время после визита к нам медиков (а их злоключения заставили многих глупцов в городе снова заговорить о колдовской традиции владельца замка) у Макларена разгорелась жаркая ссора с Гатри из-за подков для ослика, которого в Эркани держали для Кристин Мэтерс. Любые контакты Гатри с обывателями Кинкейга – пусть и очень редкие – неизменно заканчивались бранью, а этот вылился в настоящий скандал. Потому что Макларен, справедливо взбешенный, что из оплаты его трудов удержали то ли шесть пенсов, то ли шиллинг, высказал все прямо в лицо Кристин, приходившейся лорду почти что дочерью. И хотя Гатри умел справляться с любыми проявлениями неуважения к себе, попросту игнорируя их, на этот раз он тоже разгневался не на шутку, по словам самого Макларена, а его жена пребывала в уверенности, что он затаил против них ненависть с того самого дня. Лично я не думаю, будто Гатри даже запомнил этот эпизод, и уж тем более надолго: если книга натур человеческих раскрыта перед вами и доступна пониманию, то вы легко разберетесь, что Гатри относился к тому типу людей, которых в жизни интересует и по-настоящему волнует какая-то единственная идея. Причем захватывает настолько, что все остальное подвергается забвению, и они мало что замечают из происходящего вокруг. Но миссис Макларен втемяшилось, что, будь у Гатри такая возможность, он непременно сглазил бы ее свинок. Считая Гатри самым злым человеком от Ферт-оф-Форта до Морея, а своих грязных хрюшек наиважнейшими существами на всем белом свете, эта простодушная женщина почитала естественным, что злодей непременно возжелает их уничтожить. Она дошла до того, что призвала доктора Джерви и священников из церквей в Мерви и Дануне организовать бдение, то есть не ложиться почивать одновременно, а по очереди бодрствовать и отпугивать нечистую силу от наших мест.

Ее свиноматок как раз осеменил боров Роба Юла, и хозяйка нарадоваться не могла на этих созданий, постоянно входила в хлев и вдыхала чудный для нее запах, как тот турист, что на плакатах рекламирует лечебные свойства озонированного воздуха в Нэрне, и выглядело это так, словно одна из свиней должна была родить по меньшей мере принца Уэльского. Как-то раз миссис Макларен наварила им огромный котел ботвиньи – ведь каждая свиноматка должна кушать за десятерых, все повторяла она, – а потом выкатила котел во двор, чтобы немного остудить варево, но кого же увидела в то же мгновение идущим по дороге в Дрохет, как не лорда собственной персоной! Миссис Макларен испуганно засуетилась: она была уверена, что если Гатри положит свой «черный глаз» на ее свинок, не видать ей приплода как своих ушей. Поэтому она сразу же налила ботвинью в кормушки за хлевом и пригнала к ним свиней, которые не нуждались в понукании, почуяв запах пищи, а двери прикрыла, и потому Гатри пришлось бы теперь проявить откровенное любопытство, чтобы бросить свой недобрый взгляд на животину. Но в Гатри при всем аристократизме и учености не до конца умерли и инстинкты фермера, а потому, унюхав свиней, он по-доброму поздоровался с миссис Макларен и заглянул за хлев, где и увидел грязные задницы свиноматок, приникших к кормушке и жадно из нее хлебавших. К следующему утру все свиньи миссис Макларен подохли. И хотя многие убеждали ее, что нельзя было перекармливать хрюшек таким огромным количеством слишком горячей ботвиньи, старую хрычовку ничто не могло переубедить. Она считала происшествие кознями лорда, который, как всем известно, никогда не ходил в церковь и уж наверняка знался с самим дьяволом. И вот эту историю, как я уже сказал, нам приходилось выслушивать снова и снова после изгнания семьи Гэмли, и постепенно все больше жителей Кинкейга убедили себя, что сам Люцифер нашел себе пристанище в замке Эркани.