Но Ева-Лотта была не робкого десятка. «Устрою-ка я ему весёлую жизнь, долго помнить будет!» Она напрягла все свои мышцы и что было сил боднула неприятеля в подбородок.

– Ай! – вскрикнул он вдруг голосом Калле.

– Что это с тобой? – удивилась Ева-Лотта. – Ты почему дерёшься?

– А ты сама чего дерёшься, когда тебе помочь хотят? – спросил Калле.

Йонте радостно прыснул и поспешил убраться восвояси подальше от опасного соседства. У него не было ни малейшего желания оставаться в тёмном проходе в компании двух Белых роз. Он понёсся во всю прыть к щели в стене, чтобы попасть во двор крепости, а на прощание крикнул:

– Здорово! Чем больше вы будете мутузить друг друга, тем лучше – нам меньше работы останется!

– Бежим за ним, Ева-Лотта! – крикнул Калле, и они кинулись вдогонку.

А во дворе оба вождя уже схватились в поединке. Вооружённые деревянными мечами, они боролись в лунном свете. Еву-Лотту и Калле даже дрожь пробрала от волнения, когда они увидели две чёрные тени, мечущиеся по двору. Вот так, наверное, и в Средние века сходились ночью в поединке рыцари. Конечно же так оно и происходило в старых стенах. Правда, сражение Алой и Белой розы вспыхивало настоящее, и смерть поглощала тысячи тысяч душ и уносила их в своё чёрное царство!

Мысль о том, как это было в реальности во время настоящей войны Роз, а не когда это всего лишь увлекательная детская игра, промелькнула в их сознании, словно видение, жутковатое и холодное. «Лунная дуэль» вдруг перестала быть для них игрой. Это была борьба не на жизнь, а на смерть, и кончиться она могла только тогда, когда одна из чёрных теней, мечущихся взад-вперёд вдоль крепостных стен, наконец рухнет, затихнет и никогда больше не встанет.

– Тысячи тысяч душ… – прошептал Калле.

– Да тихо ты! – оборвала его Ева-Лотта.

Она никак не могла оторвать глаз от сражающихся теней и вся дрожала от возбуждения. Поодаль стояли Бенка и Йонте и не дыша тоже следили за дуэлью. Тени делали выпады, парировали, переходили в ближний бой, отступали и вновь бросались в атаку. Сами они не издавали ни звука, слышен был лишь ужасающий стук скрещивающихся мечей.

– «И на вечный покой ты его проводи с колыбельною песнью мечей», – продекламировал Бенка. – И врежь ему как следует, чтобы мокрого места не осталось! – добавил он, стремясь избавиться от жутких колдовских чар, насылаемых на него этими скользящими тенями.

Ева-Лотта словно вдруг очнулась. Да это же просто Андерс и Сикстен дерутся на деревянных мечах!

– Вышиби его из прадедушкиного замка! – крикнул Калле, подбадривая своего вождя.

А вождь лез из кожи вон. Однако вышибить Сикстена из замка его предков ему никак не удавалось. Но, размахивая мечом во все стороны, Андерс наступал на Сикстена, отгоняя его назад, к колодцу посреди двора. Возле колодца имелся бассейн, наполненный мутной водой. И надо же было такому случиться, что вождь Алых, отступая, сделал неосторожный шаг назад и свалился прямо в эту мутную воду!

Калле и Ева-Лотта ликовали, заглушая своим криком негодующие протесты Алых. Но Сикстен выкарабкался из бассейна и теперь был очень зол. Он наскочил на Андерса, словно разъярённый бык, но тот разнообразия ради решил убежать. Икая от душившего его смеха, Андерс помчался к стене, окружавшей внутренний двор замка, и стал карабкаться наверх. Но едва он оказался на стене, как подоспел Сикстен и полез за ним следом.

– Куда это ты так торопишься? – поддразнивал его Андерс. – Уж не на пир ли в замке твоих предков?

– Для начала я оттаскаю тебя за волосы, – заверил его Сикстен.

Андерс легко пробежался по гребню стены, но про себя подумал, что же будет, когда Сикстен его настигнет? Ведь Сикстену всего-то надо вынудить его пробежать двадцать метров по гребню в восточном направлении, а там, по другую сторону стены, уже не будет мягкого травянистого склона высотой в человеческий рост, там откроется устрашающий обрыв – метров тридцать, не меньше. Что ему мешает слезть вниз по стене сейчас? Но нет, Андерс не станет этого делать. Раз опасно – значит, интересно, захватывающе, а эта ночь словно создана для опасностей. Может, волшебный лунный свет на него так действует, но Андерс испытывал непреодолимое желание совершать поступки, исполненные безрассудной храбрости. Он хотел сделать нечто такое, от чего у Алых захватило бы дух.

– Иди сюда, дорогой Сикстен, – поманил он неприятеля. – Не прогуляться ли нам с тобой под луной?

– Не волнуйся, сейчас приду, – пробурчал в ответ Сикстен. Он понял намерения Андерса, но Сикстен был не из тех, у кого, чуть что, дух захватывало.

Толщина стены была около двадцати сантиметров – ходить по гребню было легко, как по садовой дорожке, особенно если ты привык упражняться на уроках физкультуры на узком гимнастическом бревне.

Андерс уже добежал до восточного угла стены. Здесь была небольшая площадка с укрытием для стрелков, и стена меняла направление: поворачивала на юг и шла вдоль обрыва.

Андерс сделал несколько пробных шагов. В эту минуту в нём заговорил голос рассудка, ещё не поздно было к нему прислушаться. Ну как, решаться или нет?

Сикстен подобрался уже опасно близко, а увидев, что Андерс колеблется, ехидно засмеялся.

– Вот грядёт тот, кто узрит кровь сердца твоего! – сказал Сикстен и язвительно добавил: – Уж не испугался ли ты?

– Испугался, – отрезал Андерс и больше уже не колебался.

Ещё пара быстрых шагов – и он опять на гребне стены. Теперь только вперёд, другого выхода нет! Он должен пройти по гребню вдоль обрыва не менее пятидесяти метров.

Андерс старался не смотреть вниз, его взгляд был устремлён лишь вперёд, скользил вдоль стены, тянущейся перед ним в лунном свете, словно серебряная лента. Очень длинная лента и узкая! Вдруг она сделалась ужасно узкой! Не потому ли ноги у него стали как ватные?

Ему очень хотелось обернуться и посмотреть, где сейчас Сикстен. Но он не отважился, да этого и не потребовалось, поскольку услышал сзади его дыхание. Довольно нервное дыхание – Сикстену было определённо страшно… Как, впрочем, и Андерсу.

От страха он не смел дохнуть – что правда, то правда. А на площадку с укрытием уже взобрались Алые и Белые розы: они взирали с глубочайшим ужасом на безумство своих вождей.

– Вот грядёт… кто узрит… кровь сердца твоего… – всё ещё бормотал Сикстен, но уже не столь кровожадно.

Андерс размышлял. Он, разумеется, мог спрыгнуть во внутренний двор замка. Но это прыжок с трёхметровой высоты, а двор вымощен камнями. Медленно и осторожно слезть вниз тоже никак нельзя, ведь для этого нужно сначала низко присесть, а делать подобное над страшной пропастью у Андерса не было ни малейшей охоты. Оставалось одно: идти вперёд, ни на секунду не отрывая воспалённых глаз от противоположного угла стены, где была ещё одна площадка.