Закончить внутренний монолог и выяснить, что же у него там прилипло к штанине, приспешник темных сил не успел. Стоило ему лишь открыть дверцу подземного хода, как под кадык уперлось острое лезвие кривого кинжала.

– Ты только глянь, Фраб, какое чудо расфуфыренное к нам привалило, прям рыцарь! – противно захихикало нечто в мешке с прорезями для глаз, одетом на голову.

– Дурак ты, Кареев, рыцари они в доспехах латных ходят, а у энтого даже меч какой-то несурьезный, тонкий уж больно, – ответил товарищу разбойник с тряпкой, наспех обмотанной вокруг головы, скрывавшей лицо и оставляющей видимыми лишь опухшие глаза да перебитую переносицу с горбинкой. – Он, поди, графа нашего сродственник, али аж герцогу кем приходится. Вишь, одежонка какая богатая, атлас да бархат. Такие в Королевых войсках не служат, такие по балам танцулькают да бабенок благородных щиплют, хотя с его рожей многих не налагаешь. Страшна уж больно…

– А вот лица попрошу не касаться, оно мне по наследству досталось, от папеньки с маменькой, – встряла в разговор жертва налета, почему-то не испытывавшая страха перед ночными грабителями.

Голос колдуна был спокоен и ровен. Пожалуй, даже при встрече с сотником он больше волновался, нежели теперь, когда лезвие кинжала давило на горло, а жизнь висела на волоске. Если бы рука налетчика непроизвольно дернулась, чему могло поспособствовать множество нелепых случайностей, например неожиданный укус комара, то острая кромка стали легко вспорола бы тонкую кожу и гортань. Некоторые люди способны умело скрывать свои страхи при самых, казалось бы, угрожающих обстоятельствах. Их голос всегда ровен, слова рассудительны, а интонации плавны и певучи; они внешне невозмутимы, когда внутри все дрожит и клокочет. Однако Вебалс был не из их числа, он не притворялся, а действительно не боялся. Сердце колдуна отсчитывало ровно шестьдесят ударов в минуту и не собиралось ускорять свой бег.

– А ты что пасть раззявил, красавчик? Стаскивай портки живей да про куртежку не забудь! – пресек попытку завязать разговор Кареев и плотнее прижал кинжал к горлу чернокнижника.

Вебалс с облегчением отметил, что рука разбойника немного изменила угол, под которым лезвие врезалось в горло, и теперь комариный укус уже не мог привести к трагическим последствиям.

– Да зачем вам тряпки-то? Оружие возьмите, деньги, а штаны с сапогами оставьте, холодно ведь ночью-то, да и стыдно как-то в городе без всего появляться, – продолжила уговоры жертвы, хотя не стала искушать судьбу и между делом медленно расстегивала застежки куртки.

– А что, нагишом-голышом даже смешнее будет! Будешь знать, барчук, как в не свои дела нос совать и по лазам чужим шастать! Щас морока, зато наперед наука, – рассмеялся разбойник по имени Фраб, отбирая меч и отвязывая от пояса уже не так туго, как несколько дней назад, набитый деньгами кошель.

– Да что ж мне, портки обмочить что ли, чтоб вы их на мне оставили, супостаты?! – разыграл возмущение на грани истерики Вебалс, стараясь еще больше отстраниться от давящего на горло лезвия.

Необычное предложение обираемого рассмешило бандитов. Фраб омерзительно захихикал, а его напарник громко заржал и сам отвел немного в сторону лезвие, чтобы ненароком, в приступе неудержимого смеха, не зарезать такого веселого «клиента».

– А что, это идея, давай дуй! – махнул рукой Фраб, к радости колдуна прекратив пронзать воздух тонким, крысиным писком. – Если обдуешься, то портки так уж и быть оставим.

– И сапоги в придачу, а то вдруг и туда затечет! – продолжал развивать остроту Кареев, дрыгая головой и брызгая слюной прямо в лицо жертвы.

– Не буду, – твердо заявил Вебалс, лицо которого вдруг стало каменным и необычайно серьезным. – Ваша беда в том, что вы слепы. Вы смотрите, но не видите ничего вокруг. Считаете себя охотниками, в то время как всего лишь слабые, беззащитные, создания, чьи жизни рвутся, как паутинки, всего лишь от легкого дуновения. Не пройдет и минуты, как вещи снова станут моими; вы окажетесь мертвы, а я не пошевелю для этого даже пальцем.

Как только колдун начал проповедь, разбойники прекратили смех и, не моргая, уставились на «спятившего барчука»; уставились и не заметили, как сзади зашевелились кусты.

По воздуху пронеслось что-то длинное, блестящее, дурно пахнущее. Вебалс из рода Озетов резко сделал шаг назад, чтобы огромный гарбеш не задел его когтистой лапой в полете. Трехметровое чудовище прыгнуло на спины разбойников, мгновенно придавив их к земле массой своего тела. Колдуну так и не удалось взглянуть на лицо человека, обозвавшего его уродом. Покрытый сверху пахучей слизью ящер откусил голову Фраба и тут же проглотил ее, даже не удосужившись разжевать. Дрыгающее конечностями тело второго разбойника шевелилось недолго, сильная лапа с четырьмя когтями раздавила его на две части, превратив в кровавое месиво из костей и плоти, на которое было страшно смотреть. В лицо Вебалса ударила мощная волна зловония. Хищный ящер грозно щерился, извергая на еще живого человека ядовитые пары своего плотоядного кишечника.

Колдун не собирался бежать, пытаясь скрыться от чудища за дверью лаза, которую тот разнес бы в щепу, даже не заметив, не бросал в воздух магических заклинаний, которых, говоря по правде, и не знал, не рылся за поясом в поисках склянки с чудодейственным эликсиром, а просто неподвижно стоял и смотрел в глаза монстра из-под нахмуренных дуг бровей, как будто надеясь, что лесной зверь испугается его грозного взгляда.

Внезапно пасть ящера захлопнулась, гибкое тело прильнуло низко к земле, а в немигающих красно-желтых зрачках появился страх. Тварь зарычала и попятилась, вот-вот собираясь вывернуться восьмеркой и бежать прочь без оглядки.

– Куда собрался?! Напакостил, грязь развез, за собой убери! Да не этого хватай, не этого, а того, что в фарш превратил! – ткнул пальцем колдун в бесформенную кучу дымящейся плоти, державшую несколько секунд назад кинжал возле его горла.

Гарбеш послушался, бросил безголовое тело и, схватив зубами великодушно оставленную ему добычу, скрылся в чаще.

– Обожаю такие случайности, – рассмеялся Вебалс, подбирая свой меч и вытаскивая из-за пазухи трупа окровавленный кошель, – главное, самому возиться не пришлось. Госпожа Удача резвится, что ж, мне нравится ее веселый настрой, еще бы деньжат немножко на новую одежонку подкинула, совсем бы хорошо было.

Колдун бесцеремонно оттащил за ногу труп и с сожалением посмотрел на то, что сталось с его одеждой. Атласная рубашка напополам, дорогая куртка так залита кровью, что одеть ее он уже не мог. Ночи в окрестностях Лютена стояли в ту пору холодные. Вебалс остался голым по пояс, а до плешивых топей, куда он направлялся, было добрых семь-восемь верст.

Мини-лайнер представительского класса «В-17» быстро набрал высоту и уже через пару секунд оказался в слоях стратосферы этой затхлой, наводившей уныние и вызывающей лишь отвращение планеты. Подавлявшему большинству граждан Галактического Союза ни разу за всю жизнь так и не довелось побывать на поверхности знаменитого индустриального гиганта Ванфера; их легкие не загрязняла искусственная атмосфера с многочисленными примесями вредных газов; кожа не зудела под лучами смертоносного солнца, уже давно расправившегося с последними остатками защитных радиационных барьеров, а взгляд не радовал вид многокилометровых, поднимавшихся ввысь на триста, четыреста и более этажей промышленных корпусов, где производилось все необходимое для человека и человечества, за исключением красивых пейзажей, чистого воздуха и хорошего настроения.