Пока что проекты кабинетных снобов и их очкастых подлых в белых халатах проваливались один за другим. В разработке находилась уже девятая модель роботов нового поколения, то есть «Д17», но ни один из экспериментальных, состоящих только из роботов, диверсионных отрядов так и не вернулся с заданий сложнее второй категории.

Кулуарная возня вокруг роботов-диверсантов продолжалась уже который год. Одни, сидя в креслах, пытались воплотить в жизнь свои бредовые идеи и упорно оттягивали момент закрытия неудачного проекта, другие не менее целеустремленно изобретали все новые и новые извилины искусственного интеллекта, а мучиться за всех приходилось простым командирам. До этого задания в отряде майора Лачека было девять выгнанных из десантных частей головорезов, двенадцать моделей от «Д9» до «Д16» и лишь один, чудом избежавший переплавки Карл. Каждый раз, борясь за ремонт «ветерана», Палион чувствовал, что защищает прежде всего себя. Интуиция подсказывала майору, что однажды наступит день, когда морально устаревшая «железяка» с отработанной смазкой и изношенными деталями спасет ему жизнь.

– Твои неадекватные действия привели к ухудшению нашего положения. Маскировка нарушена, нас ищут и скоро найдут. – Голос Кэтрин был холоден и беспристрастен, как у выносящего смертный приговор судьи или как у бортового компьютера, вежливо напоминающего, что до взрыва реактора корабля остается всего несколько секунд.

В пропахшем остатками еды сарае было темно, но Карл, застывший на коленях перед бессознательным телом командира, все же увидел, как рука робота, точно копирующего очертания красивой девушки, направила импульсную винтовку в его сторону.

– Я спасал жизнь человека, нашего командира, – произнес робот, не прерывая дыхательных движений, которыми он пытался привести в чувство Палиона. – Нехватка кислорода в коридоре чуть не привела к остановке жизненных циклов. Ускорить же темп передвижения толпы другим способом не представлялось возможным, я просчитал все варианты. Если бы я промедлил, то в мозг перестал бы поступать кислород, а это верная смерть для человека.

Карл не оправдывался, не пытался вымолить пощаду, он просто объяснял свои действия. Вид наведенного на его голову дула не вызывал никаких эмоций. Директива самосохранения у «Д8» была настолько слаба, что все еще существующему образцу этой модели было почти безразлично: нажмет ли Кэтрин на курок или чуть позже кто-то из биологических поковыряется в его схемах отверткой.

«Смерть – окончание рабочего процесса. У кого-то смена длиннее, у кого-то – короче. Неважно, как долго ты трудишься и сколько ты успел сделать. Главное, чтобы во время самой работы к тебе не было претензий и нареканий». Тому, кто сумел заложить это правило в киборгсознание, нужно было при жизни поставить памятник, а не отстранять его от работы, обвинив в грубом нарушении этических норм и в злоумышленном целенаправленном издевательстве над искусственным интеллектом.

В программе «Д8» сохранился этот параметр, его никак было не искоренить, а вот зато последующие модели были спроектированы уже без него, поэтому не только не жертвовали собой ради биологических боевых единиц, но и часто осмеливались ставить под сомнения указы человека-командира, Перед отправкой на задание каждому офицеру и сержанту выдавалась толстая инструкция – список блокирующих команд на случай сбоя программ и отказа роботов подчиняться их приказам.

– Не стоит, привлечешь внимание врагов. – Кастор, второй робот модели «Д16», властно положил на винтовку ладонь. – Ты же знаешь, примитивный интеллект «Д8» плохо просчитывает нестандартные ситуации. Он предан человеку, как глупый цепной пес, и не способен правильно расставить стратегические приоритеты. Он спасал жизнь Палиона, но не смог просчитать, что тем самым губил нас всех, в том числе и спасенного от удушья майора. Нас вот-вот найдут и уничтожат, так зачем возиться с недостойным внимания существом, зачем облегчать врагу нашу поимку? Они же не глухие, они услышат выстрел, а глушителя под рукой нет.

Видимо, согласившись с аргументом, Кэтрин кивнула, опустила винтовку и припала к щели сарая, в котором беглецы прятались от рыскающих по опустевшему рынку патрулей. Кастор окинул презрительным взглядом продолжавшего заботливо хлопотать над телом командира Карла и присоединился к осмотру заполненной полицией и войсками местности. Когда Палион очнулся от обморока и, в знак благодарности, хлопнув по плечу молчаливого спасителя, поднялся на ноги, ни один из «Д16» не повернул даже головы в его сторону. Роботы перешептывались между собой, обменивались мнениями по просчитываемым на ходу вариантам спасения и обращали на пришедшего в себя командира не больше внимания, чем на мусор, давимый грязными сапогами.

– Диспозиция поганая, мы окружены, нужно прорываться с боем, другого выхода нет! – огласил свое решение майор, всего на миг припав к щели между досками сарая. – Кэтрин, Кастор, вы пойдете вон по той улочке, огонь на поражение, но заряды экономьте, старайтесь держаться ближе к стенам домов! Мы с Карлом…

Договорить Палион не успел, сзади послышались щелчки пары взводимых затворов.

– Вы отстранены от командования, майор. – прозвучал монотонный, без тени злорадства или иных страстей, голос Кастора. – Ваше руководство было бездарно, вы завели отряд в ловушку, а теперь еще и пытаетесь выжить за счет других. Вы только что очнулись от серьезного повреждения дыхательных путей, которое с вероятностью в девяносто три с половиной процента могло сказаться на ваших мыслительных способностях. В сложившихся обстоятельствах принимаю командование на себя. Сдайте оружие Кэтрин, майор, и не делайте глупостей, все равно не успеете!

Сбои в программах случались у роботов часто. На практике Лачека уже бывали случаи, когда забарахлившие машины пытались взять верх над людьми, выстраивая стройную, по их мнению, логическую цепочку, обосновывающую их действия. В общем, работа бок о бок с роботами уже давно напоминала Палиону общение с душевнобольными. Вот пациент психиатрической клиники приветливо улыбается и, дружелюбно щурясь, рассказывает доктору забавные небылицы. Однако стоит эскулапу лишь на миг отвернуться, как тихоня вскакивает, выхватывает припрятанную в кармане вилку и наносит меткий удар по горлу. Затем больной снова умильно улыбается, складывает окровавленные ручки на коленях и застенчиво щебечет, убеждая ворвавшихся в палату санитаров, что это не он прирезал доктора, что медперсонал разыграли абстрактно-астральные «ОНИ», имеющие обыкновение вселяться в тела невинных поборников Добра и творить всякие мерзкие пакости, дискредитируя тем самым светлую сторону мироздания.

Как раз на такие случаи и были предусмотрены блокирующие команды. Теоретически майору было бы достаточно сказать всего несколько коротких слов, и роботы вернулись бы в подчинение, бунт был бы прекращен без крайне нежелательных при данных обстоятельствах возни и выстрелов. Однако человек медлил, как можно дольше снимая винтовку с плеча и неся какую-то несвязную ахинею о долге перед командованием и обществом в целом. Интуиция подсказывала майору, что конфликт все-таки придется разрешать силой, а не при помощи волшебных слов. Кастор обвинил его в измене, низком уровне профессионализма и трусости, к тому же, взяв на себя полномочия военврача, посчитал физическое состояние человека непригодным для принятия ответственных решений. Логически зон конфликта было четыре, значит, усмирить роботов можно было четырьмя отдельными кодами, полный список которых Лачек уже давно заучил наизусть, как монах одну из самых главных молитв. Слова были короткими, произнести их можно было на одном дыхании, но чем больше императивных команд, тем сложнее их восприятие, тем более непредсказуемы последствия и реальнее шансы куда более серьезного сбоя.