пыталась кому-то что-то истерично доказать, но её не слушали, как до этого она сама не слушала свою рыдающую дочку. Женщина в ярости била кулаком по столу, а потом вдруг пальцы её вмиг ослабели, а трубка выпала из ладони. Окостенев от ужаса, мама, не моргая, смотрела в дальний угол. Там стоял массивный старый шкаф, плотно прижавшийся к стене, а из-за него доносились сперва тихие, но быстро набиравшие громкость звуки: будто кто-то целенаправленно и грубо ломился в металлическую преграду, из-за чего подрагивал весь шкаф, а в нём перекатывались и стучали друг о друга окаменелости, звенели стёкла. Наконец послышался пронзительный скрежет, звон упавшей на пол латунной решётки, а немаленький шкаф легко сдвинулся, и из-за его тёмно-коричневой стенки, перебирая гибкими пальцами и скребя когтями по древесине, показалась Рука.

Взвизгнув, мама бросилась к двери, на ходу хватая Ирку за одежду и таща за собой. Замок поддался не сразу, проскальзывая во взмокших от страха пальцах. Когда дверь всё же распахнулась, мама, не теряя времени, вылетела в коридор вместе с дочерью. За их спинами шумно ворочалась Рука, пытаясь пробраться к выходу через нагромождение коробок.

В ближайшем к кабинету закутке висел старый ярко-красный пожарный щит, живший здесь задолго до начала ремонта. На нём устроились бок о бок ржавое ведро с песком, гарпун, гнутая лопата, огнетушитель и увесистый трухлявый топор. Его-то мама и схватила, крепко сжав вспотевшими ладонями и угрожающе наставив на Руку, только показавшуюся в дверном проёме. Всё происходящее казалось Ирке кошмаром или какой-то нелепой сценой из фильма, но ей так хотелось верить, что её смелая мама обязательно справится с монстром. Взрослые ведь всегда оказываются правы, они всегда побеждают, разве не так?

И когда мама замахнулась топором, закинув его себе за голову, девочка ещё надеялась на удачный конец, на скорый успех. А потом топор со свистящим звуком опустился вниз, прямо на вертевшуюся на полу Руку, искавшую новую добычу. И его металлическая верхняя часть вдруг резко сорвалась с топорища, пролетела вперёд и с грохотом упала возле Руки, даже не оцарапав.

В следующее мгновение тварь из вентиляции выстрелила вверх, как хищная змея, и за секунду оплела собой маму Ирки, вонзаясь когтями в её тело, вспарывая одежду и кожу. Огромная ладонь заслонила испуганное, скривившееся от отвращения и отчаяния лицо женщины, смяв её очки, как бумажные, вдавив осколки линз в щёки, а после повалила жертву на пол.

– Не-ет! – только и услышала остолбеневшая от ужаса Ирка, когда её дорогую мамочку Рука потащила по коридору и ловко затянула в приоткрытую дверь кабинета.

– Мама! Мама! – отмерев, воскликнула девочка и бросилась следом, путаясь в ногах. – Пусти её! Ты, чудовище, пусти маму!

Но Рука действовала куда ловчее. Гигантским хватким питоном она комкала тело своей добычи, и Ира не сразу поняла, что перемежавший визги хруст был треском ломаемых костей и вывихнутых суставов. А после Рука стала втягиваться в вентиляцию за шкафом, круша мебель и коробки на своём пути. И Ира, задыхаясь от непонимания, собственного бессилия и страха, смотрела, как изломанное тело матери исчезало в чёрном провале узкого хода. Рука грубо и неаккуратно тащила добычу, не беспокоясь о её целостности, запихивая слишком крупную жертву в тесный металлический короб, жалобно скрипевший от натуги.

И Ира осталась совсем одна посреди разгромленного кабинета, трясущаяся, не сводившая обезумевший взгляд с бездонной дыры за шкафом, обрамлённой алыми брызгами ещё тёплой крови.

– Мамочка… Мамочка, вернись ко мне, – прошептала Ирка, вытянув руку к зеву вентиляции. – Пожалуйста, вернись.

Но из тоннеля не доносилось ни звука. Едва стих грохот и скрежет, едва тело матери оказалось где-то глубоко под зданием музея, Ирка больше не слышала Руку. Только чуяла нутром, что скоро ненасытная тварь должна была вернуться за добавкой.

Девочка сгорбилась, скрючилась, опустилась на четвереньки, словно пытаясь стать незаметнее.

– Мама, вернись. Мне так страшно без тебя. Помоги мне… Верни Веточку. Она ведь не умерла, правда? И ты не умерла… Нет, ты не могла умереть, ты же моя мама. – Бормотание Ирки плыло вязким туманным маревом по пустому кабинету. – Мамочка, только вернись, прошу, и я стану самой послушной дочкой на свете. Я обещаю. Я буду читать все твои книжки про динозавров, я буду есть суп и буду всегда следить за Веточкой. Только вернись, мама!..

Тишина была ей ответом. Гулкая безжизненная тишина. Которую вдруг прорезал лёгкий нарастающий звук – шуршание в трубах. С замиранием сердца Ирка пялилась на вентиляцию, но оттуда никто не вылез. Лишь вывалилась неаккуратная груда тряпок, кожи и мяса. Совсем такая же, как осталась после Веточки. Только поверх этой лежали знакомые разбитые очки.

И тогда Ирка в голос разревелась, спрятав лицо в грязных ладонях. Она не знала, что должна была делать. Не знала, как спастись самой, как жить теперь без мамы и сестры, от которых почти ничего не осталось, кроме груды влажно блестевшей плоти. Даже папы рядом не было. Её могучего и смелого папы, который дружил с медведями, который бродил в одиночестве по непролазным мрачным лесам. Папы, наверняка сумевшего бы справиться с Рукой. Он бы точно помог, спас бы маму с сестрой, защитил маленькую слабую Иру. Но папа опять был где-то там, далеко за городом, в сотнях километров от неё. Когда он был нужен, его никогда не оказывалось рядом.

Едва в вентиляции снова завозились, Ирка испуганно вскочила на ноги, очнувшись от овладевшего ей ступора. Теперь эта прожорливая Рука точно пришла уже за ней! Нужно было бежать прочь из музея. Спасаться и прятаться дома, где никаких вентиляций и в помине не было.

Гулко сглотнув, Ирка выскочила из кабинета, слыша, как за спиной с шорохом сдвигаются коробки. Рука шарила по захламлённой комнате в поисках новой добычи. А девочка, шумно дыша, проскочила мимо старого пожарного щита, но, вдруг передумав, вернулась и сняла висевшую на самых нижних крюках лопату – больше она ни до чего там не дотягивалась. Но ведь лопатой тоже можно защититься! Ирка не раз видела, как бабушка на даче лопатой рубила толстые корни, а иногда и попадавших под ноги гадюк с ужами. Жутковатое было зрелище!

За спиной Ирки что-то завозилось. Пока она примеривалась к тяжёлой гнутой лопатке, Рука, извиваясь и пальцами подтягивая себя по полу, подкралась к ней опасно близко.

– Прочь! – выставив перед собой лопату, крикнула Ирка, отчаянно храбрясь.

Но ничего не слышавшая Рука лишь ткнулась вперёд, продолжая поиски, и когда её мохнатая когтистая лапа оказалась возле самых ног Ирки, та