Софья Маркелова

Затопленная комната

I

Этот сон приходил к нему не в первый раз. Сон иссушающий, изматывающий, отбирающий последние силы и заставляющий просыпаться утром в холодном поту на смятых влажных простынях. Было что-то в этом кошмаре, отчего Арсений никак не мог выбросить его из головы, и каждую ночь, проваливаясь в царство Морфея, где-то глубоко в душе опасался вновь оказаться в самом тревожном из всех когда-либо виденных им в жизни сновидений.

В затопленной комнате.

Он всегда был там один, словно это мрачное, угнетающее место не могло вместить больше никого и никогда, кроме Арсения. Полутёмная квадратная комната с единственным окном, за которым не было видно ничего, кроме тяжёлого неба, укрытого тучами цвета пепла. И, конечно, вода. Вода заполняла комнату на треть, ледяными тисками сжимая ноги, поднимаясь до середины бедра. Густая, непроглядно-чёрная жидкость, больше напоминавшая нефть, была безмятежна. Волны в пустой комнате поднимал лишь Арсений, пока пытался найти выход, блуждая из угла в угол, стуча в запертую дверь без рукояти и выглядывая в заляпанное отпечатками чьих-то ладоней окно.

Он никогда не чувствовал себя уютно в этом безмолвном месте. И в гладкой поверхности воды никогда ничего не отражалось, словно она безвозвратно поглощала любой падавший на неё свет. Так продолжалось ровно до тех пор, пока однажды, поддавший неясному для него порыву, Арсений не зачерпнул горсть студёной непрозрачной воды. Пропустив её через пальцы и взглянув на ладони, мужчина в ужасе отшатнулся назад, не веря собственным глазам. Руки его были испачканы кровью, густой и маслянистой, багряной практически до черноты.

И в следующий раз, когда подсознание вновь бросило его в знакомый кошмар, комната перестала казаться Арсению такой неживой. Он не смел больше касаться крови, плескавшейся в бетонной коробке, но комната вдруг решила показать ему нечто новое, будто желая поощрить за проявленное любопытство. Перед лицом остолбеневшего Арсения, до того мига считавшего себя хладнокровным и невозмутимым человеком, из воды вдруг один за другим стали всплывать трупы.

Безжизненные тела белёсыми призраками поднимались со дна комнаты, чтобы явить миру свои распахнутые в немом крике рты и помутневшие мёртвые глаза, из которых безостановочно сочилась кровь. И все эти лица были знакомы Арсению до дрожи. Немолодая мать с проступившими на лбу венами, единственная сестра Лида, на пухлых щеках которой виднелась россыпь потемневших веснушек, так явственно контрастировавших с бледной кожей. Там был и старый школьный друг Сени — Тимур, и на его застывшем лице не сияло привычной улыбки. Друзья, соседи, знакомые, родственники и много кто ещё. Тела неторопливо всплывали к поверхности, выглядывая из кровавой бездны и окружая Арсения со всех сторон.

И вскоре в комнате не осталось свободного места, что не было бы занято мертвецами.

Забившись в угол и забыв, как правильно дышать, Арсений не знал, что ему предпринять, ведь выхода из проклятой комнаты не было. Его не было прежде, не появилось и теперь. А лица мёртвых с молчаливым осуждением взирали на Сеню, словно лишь он был причиной их смерти, и с этим щемящим чувством собственной вины Арсений и проснулся, обнаружив себя лежащим на полу возле дивана, запутавшегося в мокрой простыне и совершенно разбитого.

Будто в насмешку запищал будильник, и следом в коридоре послышались шаркающие шаги. На пороге комнаты появилась кутающаяся в домашний халат мама с гулькой седых волос, собранных на макушке, и взглянула на сына.

— Сень, кофе будешь?

Арсений же едва мог дышать. Сидя на холодном полу, прислонившись спиной к дивану, он всё ещё явственно видел перед глазами бездыханные тела, всплывавшие из крови.

— Чего ты на полу-то расселся? — не дождавшись ответа, поинтересовалась мама. — Свалился во сне, что ли?

Сеня лишь коротко кивнул и поднялся на ноги, выключая мерзко пищавший будильник, действовавший на нервы в тусклом мареве очередного пасмурного утра.

— А я говорила, что давно пора тебе диван нормальный купить, раскладной. А ещё лучше — кровать! Ютишься тут на краешке, весь скособоченный со своей-то больной спиной. Ну вот захочешь ты домой девушку привести, и что, ей спать с тобой прикажешь на этом узком диване? Бог мой, Сеня! Он ведь тут со времён деда стоит. Нужно наконец собраться и съездить в магазин за нормальной мебелью!.. Или хотя бы объявления какие поглядеть в интернете, что-то крепкое и не сильно обтрёпанное найти…

Деятельность матери с самого пробуждения неимоверно раздражала Арсения, но всё, на что его хватило после изматывающего кошмара, так это на жалкие попытки огрызнуться:

— Мам, блин, ну какие девушки, какие диваны… Коммуналку бы оплатить в этом месяце, уже хорошо было. Я и так дополнительные смены в типографии взял на этот квартал.

— Сеня, нельзя ведь так жить, сыночек. Тебе скоро тридцать шесть будет, а ты всё один. Я внуков хочу увидеть до того, как в могилу сойду, — завела свою любимую пластинку мать. — Долги-то, они всегда с нами будут, куда уж тут деваться, от отцовского наследства… Но нельзя же и себе отказывать в жизни из-за них. Нельзя только работать и экономить на всём. Вот я умру, кто с тобой рядом останется, а? Кто о тебе позаботится?

— Сам справлюсь, — раздражённо буркнул Арсений, проходя мимо матери в ванную комнату.

— Вечно ты так говоришь! Всё «сам», да «сам»! А я ведь…

Сеня предпочёл не слушать в который раз лекции о важности создания семьи для мужчины его лет и нахально захлопнул дверь прямо перед лицом причитавшей мамы, оставшись стоять в гулкой тишине ванной в одиночестве. Включив воду и уперев ладони по бокам раковины, Арсений долго смотрел на подрагивавшие пальцы. Кошмар всё не шёл из головы, заставляя раз за разом прокручивать в памяти отвратительные воспоминания о мертвецах, плававших в крови. И хладное лицо матери, неподвижное и одеревеневшее, так отчаянно не вязалось с привычным обликом пожилой женщины, что сейчас всё ещё настойчиво стучала в дверь, желая выплеснуть на сына весь объём накопленной за ночь энергии.

Ещё пару минут назад она была мертва, и Арсений даже успел в это поверить. Даже успел в какой-то мере обвинить себя в её смерти, хоть ничто на подобное не указывало.

— Бред, всё это бред, — шумно выдохнув, уверил себя Сеня и резко вскинул голову, сталкиваясь взглядом с отражением в зеркале.

Собственное худощавое лицо с фиолетовыми росчерками усталости под глазами показалось ему бесчувственной гипсовой маской. Но эта