— Ничего себе!.. — с трудом узнаваемая под округлившимися щечками и слоем косметики Светка наконец-то обрела дар речи. — Я-то мчусь как угорелая, думаю, что ты тут умираешь, а ты, оказывается… Ничего себе, отпад!..

— Да вот, стараюсь…

Никаких таких особо отпадных изменений Мэри в своей внешности не производила, мало того — была уверена, что в довершение рабочей недели, к тому же после этого потрясения (вернее — в его процессе) выглядит неважно. Но Светке — этой Светке — она ничего пока говорить не стала. Надо было сначала послушать, что скажет та, ну и… Как-то сориентироваться, что ли.

— Ну, Мышь, ты сильна!.. Не ожидала, — призналась Светка. — Значит, едем? — спросила она, кажется, еще не вполне придя в себя, но уже вроде бы привыкая. — Давай тогда не будем рассиживаться!..

— Погоди, Свет… — казалось бы, чего уж проще — назвать подругу по имени, но почему-то это далось Мэри с некоторым трудом. — Я еще не решила…

— Что-о? А ради кого тогда ты все это?.. — Светка абстрактно помахала руками, похоже, не находя слов для выражения чего-то, очевидного только ей.

— Ну и ради кого, по-твоему? — поинтересовалась Мэри: отвечать вопросом на вопрос — не худший способ получить информацию, а в данном случае хоть какую-то!

— Всю жизнь обманываешь сама себя, и меня пытаешься! — укоризненно проговорила Светка. — Ладно тебе, я ведь все знаю! Столько лет уже по нему сохнешь!..

Мэри озадаченно свела брови: ну вот и словила информашку. Будучи вполне себе добропорядочной женой — что не во всех обстоятельствах так уж легко дается — она еще по кому-то сохнет? И даже много лет?.. Перед мысленным взором пронеслась пестрая нарезка симпатичных ей мужчин под парящим неоновым вопросом — кому из них она настолько мило улыбалась, чтобы вызвать в окружающих серьезное подозрение, укоренившееся в «летах»?..

Похоже, что ее замешательство было принято за показное упрямство:

— Хватит кочевряжиться, поехали! Только учти — держаться с ним надо поуверенней. Гения ты одним антуражем не свалишь.

«Эй, детка, ты никак говоришь о моем муже?..»

— Евгения Смелякова? — на всякий случай уточнила Мэри. Светка с усталым вздохом закатила глаза. — А ты уверена, что он там?.. Будет?.. — Мэри растерянно огляделась: если и Светка не видит здесь Гена, что уже очевидно, и вообще не замечает в интерьере ничего необычного, стало быть, и она, то есть эта Светка тоже — галлюцинация.

— Будет, раз обещал, — заверила галлюцинация в очень реалистичной манере.

Что касается обещаний Гена — увы-увы, но о них нечасто можно было сказать с той же уверенностью. «Мы говорим об одном человеке?..» — усомнилась про себя Мэри, надрывно вздохнув.

— Ладно. Поедем. — Ей действительно не мешало отсюда выйти. Проветриться. Может быть, к ее возвращению все как-то само собой придет в норму и окажется на своих местах: своя квартира с собственным беспорядком и утерянный муж, сидевший по идее все это время дома (у них дома!) за компьютером, но обещавший, оказывается, быть сегодня где-то в другом месте. Но, кажется, тот, кто давал это обещание, не был ее мужем?..

Снова парадокс?.. Или… В жизни практически всему найдется объяснение — пусть не совсем обыденное, пускай даже из разряда тех, от которых волосы встают дыбом… Память заметалась по обрывкам научных статей, но сбилась на фабулы фантастических сериалов; мелькнули вездесущие летающие тарелки, покружились нерешительно и стыдливо юркнули на задний план, в засаду. Нет, так не обретешь истину, разве что дополнительную головную боль вследствие окончательной миграции крыши вслед за косяками НЛО.

Надо ехать.

— Только подожди минутку, — сказала Мэри.

Все-таки для выхода в свет и завоевания здешних гениев она была не совсем в форме, как бы ни таращились по ее поводу Светкины махровые глаза.

«Довольно страхов и сомнений! — сказала себе Мэри. — Раз мы не в силах понять суть происходящего, обратимся к логике простейшей: если здесь так много знакомых вещей, так, может, и из шмоток что-нибудь найдется?»

Но, как вскоре выяснилось — тут их со здешней хозяйкой вкусы разительно не совпадали. Разве что… М-да, в отношении халатиков. Напрасно Мэри надеялась обнаружить в платяном шкафу что-нибудь пригодное, по ее мнению, на выход — гардероб ее мышиного альтер эго был в этом смысле безнадежен. Пришлось остаться, как есть — узкие темные брюки с искрой, тонкий пуловер, кожаный полупиджак. Буднично, простенько, зато без риска остаться посреди улицы в одном белье, когда наваждение сгинет. Но туфли перед выходом все же пришлось надеть чужие — не такие модельные, как купленные с последней Геновой получки, зато удобные, спортивного типа и размер в размер. Захватила и сумочку — ведь в ней все принадлежало ей, кроме фотографии в паспорте — ее кошелек с деньгами, ее ключи с брелоком-сердечком… И, как ни крути, сам паспорт тоже был ее.

— Мышь, а ты ничего не забыла? — спросила Светка с этакой удивленной ехидцей.

Мэри огляделась по привычке, с мыслью: «Что я тут могла забыть-то?..»

— Вроде бы нет…

— А твои очки?..

— Что?! Ах да… — она не сразу сообразила, чего бы соврать по поводу этих треклятых очков. — У меня теперь контактные линзы! — заявила она и поспешно отвернулась.

— Правильно, давно пора! — одобрила поспевающая позади Светка. — Я тебе уже сто раз говорила, насколько эти очки тебя не красят.

— Дурацкие, — согласилась Мэри с подругой детства.

Чьего-то детства.

Только теперь она по-настоящему поняла, попросту вынуждена была признать, что на ее отчаянный зов явилась, как настоящий друг, другая Светка. Не ее. И видит она в ней другую Марию Ветер — невероятно, но похоже, что ту самую Мышенцию, полупризрачную кухонную гостью, с которой Мэри находила в себе очень мало сходства.

Специальный отдел Федеральной Службы Контроля.

Информация под кодом «Сигма-Хол» /«Дыра»/

— …Этот прокол реальности — я назвал его «Вратами» — дискретен, то есть как таковое повреждение существует в целом ряде пространственных конгломератов. Во время отключения моей системы в одном месте успел произойти обмен массы и, соответственно, информации через горизонт событий — та самая диффузия, о которой я предупреждал…

До сих пор притворявшийся, что внимательно слушает эту абракадабру, полковник Федеральной Службы Контроля Федор Михайлович Каневич побарабанил пальцами по подлокотнику неудобного лабораторного кресла. Спохватившись, что это может быть принято за нервное, сжал руку в кулак:

— Оставьте ваши научные выкладки для специалистов, господин профессор: уверяю вас, очень скоро наши физики досконально во всем разберутся. А сейчас потрудитесь ответить конкретно и по существу: что вы в данный момент намереваетесь делать с вашей, с позволения сказать, дырой?