—      Нет, — ответил Майлс, — у нас произошел довольно оживленный обмен мнениями по этому поводу. Он совершенно ясно дал мне понять, что я могу не отвечать на его вопросы, но я решил, что вам будет выгоднее, если я отвечу.

—      Благодарю вас, — сказал Спенсер.

Он прочел:

«Ответ: Я считаю это невероятным и невозможным.

Вопрос: Выражал ли он когда-либо в вашем присутствии левые взгляды?

Ответ: Нет.

Вопрос: Пытался ли он навязывать вам или другим убеждения, неприемлемые для нашей страны?

Ответ: Нет.

Вопрос: Но он уговаривал вас взять на себя защиту Гордона Беквуда, не так ли?

Ответ: В этом нет ничего левого или неприемлемого. Вина Беквуда никогда не была доказана, и с либеральной точки зрения...

Вопрос: Значит, вы назвали мистера Донована либералом, не так ли?

Ответ: Пожалуй, да.

[На этом закончилась беседа между чиновником ФБР и Бернардом Г. Майлсом. Мистер Кеслер вторично поблагодарил Майлса за содействие и сказал, что свяжется с ним или с мистером Арбэттом, если понадобятся дополнительные сведения. После его ухода Майлс пригласил в кабинет свою секретаршу Беатрис Стейнхардт и продиктовал ей вышеприведенный текст]».

Спенсер увидел, что Майлс выжидающе смотрит на него. В горле у него пересохло — он и не притрагивался к напитку. Теперь одним залпом он почти осушил стакан. Ему хотелось поскорее отделаться от Майлса, с которым он не мог обсуждать это дело серьезно.

—      Можно мне взять одни экземпляр? — спросил он.

—      Да, конечно.

Неловким движением Спенсер сунул листки в карман.

—      Попытайтесь отнестись к этому спокойно, Донован,— сказал Майлс. — Хотите услышать мой совет?

—      Разумеется.

Майлс, отодвинув стакан, положил локти на стол.

—      Мистер Кеслер не просил меня скрыть от вас его визит. Естественно, я рассказал вам обо всем. Они это понимают. Теперь вы должны сделать все возможное, чтобы узнать, в чем тут дело. Действуйте немедленно. Если нужно, отправляйтесь в Вашингтон, попытайтесь связаться лично с мистером Гувером. Это легко устроить. Таково не только мое мнение. Я говорил с Джоном, и он согласен со мной.

Совет был резонным. Но Спенсер не мог ему следовать и не имел права вдаваться в объяснения.

—      Я подумаю, — сказал он.

Майлс решительно положил руку на плечо Спенсера.

—      Донован, вы меня знаете. Я человек осторожный. Я не советую клиенту действовать без крайней необходимости. Нельзя сидеть сложа руки и ждать, пока этот цветок расцветет. Он ядовит. Его надо вырвать с корнем.

Он повысил голос. И Спенсер вдруг понял, что играет со стариком. А Майлса искренне заботила его судьба. Такое поведение было нечестно. Несколько минут Спенсер боролся с искушением рассказать старику всю правду, но потом сообразил, что это всего лишь начало. Если его затея удастся, ему придется еще не раз сталкиваться с подобной ситуацией. Ему придется играть со всеми, кроме Лэрри.

—      Вы всегда считали, что дело Беквуда навлечет на меня беду, — сказал он Майлсу.

—      Да, — ответил Майлс. — Однако сейчас положение сложнее. — Он выбирал слова осторожно, стараясь, чтобы Спенсер понял его.— Вы мне нравитесь, Донован. У вас горячая голова, иной раз вы сами вредите себе своим упрямством. Но вы мне нравитесь. Пока они будут ходить ко мне или к Джону, вам нечего беспокоиться. Но они могут допросить и других людей, которые не столь дружески расположены к вам, которые были бы рады видеть вас в беде. Вот в чем опасность.

—      Но разве мне угрожает какая-либо опасность? — сказал Спенсер. — Я не знаю за собой никакого преступления. Мне тридцать семь лет, я здоров и ничего не скрываю.

Майлс не спускал с него глаз, его губы были крепко сжаты.

—      Черт побери, — внезапно сказал он, — иногда я не понимаю, то ли вы дурачите меня, то ли вы действительно настолько простодушны.

Он резко повернулся и подозвал официанта.

Спенсер смотрел, как старик расплачивается. Майлс был сердит и даже не пытался скрыть гнев.

—      Я хочу, чтобы вы знали, мистер Майлс, как глубоко я ценю ваше расположение. Я очень благодарен вам и мистеру Арбэтту.

—      Ладно, ладно, — ответил Майлс.

Он встал и медленными, шаркающими шагами, почти не сгибая колен, направился к выходу. Спенсер пошел за ним. Майлс остановился взять шляпу.

—      Я задержусь: мне нужно позвонить. — Он посмотрел на Спенсера. — Дайте мне знать, если я вам понадоблюсь.

— Непременно, — сказал Спенсер. — Еще раз большое спасибо.

—      Пожалуйста.

Майлс взял у гардеробщицы шляпу и обеими руками нахлобучил ее на голову.

Направляясь к выходу, Спенсер вспомнил, что нужно позвонить Джин — она ждет его. Но затем его снова захлестнула волна возбуждения и он забыл о своем намерении. Он быстро шел по тротуару, рассекая стену свинцово-плотного воздуха; его гнало вперед воспоминание об отчаянии, прозвучавшем в голосе Кэрол Беквуд: «Не можете ли вы что-нибудь сделать, Спенсер? Неужели ничего нельзя сделать?»

Они сидели в гостиной, около окна, из которого за три дня до этого ее муж Гордон Беквуд бросился навстречу смерти.

2. Среда, 18 июля, 8.20 вечера

По Пятой авеню Спенсер шел медленно, вспоминая…

Дело Гордона Беквуда возникло в начале сентября. Нью-йоркский журналист Уолт Фаулер туманно заговорил о влиянии левых на американскую политику на Ближнем Востоке. Его пространный фельетон был перепечатан всеми газетами и встретил жестокий отпор в либеральной прессе. Когда журналист вторично выступил со своими обвинениями, государственный секретарь опубликовал официальное опровержение.

Затем все был тихо до 29 ноября, когда сенатор Аарон Куп в своей трехчасовой речи снова обрушился на политику государственного департамента на Ближнем Востоке и, упомянув Гордона Беквуда, известного историка и лектора, как человека, находящегося за кулисами этой политики, назвал ею одним из американских коммунистических лидеров.

Только один раз в жизни Беквуда государственный департамент обратился к нему за консультацией, как к эксперту по ближневосточным делам, причем эго произошло во время второй мировой войны. Однако точка зрения ученого не соответствовала направлению государственной политики и была отклонена. Когда сенатор Куп произносил свою речь, Беквуд путешествовал по Европе и сначала даже не обратил серьезного внимания на это обвинение; но страсти разгорались, слухи ширились. Наконец, замученный бесконечными телефонными переговорами и телеграммами, он по настоянию друзей решил прервать путешествие и встретиться со своими обвинителями.

Беквуд был обескуражен, но все еще находил это дело забавным, когда по приезде узнал, что является вдохновителем зловещего заговора, цель которого состоит в том, чтобы свергнуть правительство Соединенных Штатов.